Кто они, – Митька не знал. Когда мальчик утром просыпался, на полу уже никого не было. Но в избе долго ещё стоял тяжёлый запах лука, свечек и пота.
Отоспавшись, дядя Егор закусывал. Люди уходили с пустыми котомками, зато на столе в эти дни была и свиная домашняя колбаса, и варёная курица, и сало.
Рыбачили они теперь вместе. Садились рядом и забрасывали удочки. С Митькой дядя Егор последнее время разговаривал как с равным. В рыболовных делах даже советовался. Митьке это льстило. В общем, с дядей Егором у них налаживалась дружба.
– Кем ты хочешь быть, Митрий? – как-то спросил дядя Егор.
Митька долго молчал.
– Лесником, – наконец сказал он.
– Хорошая работа, – сразу одобрил дядя Егор. – Тихая и от мирской суеты удалённая.
– Страшно ночью в лесу… Там лешие.
– Нечисти хватает. – Дядя Егор быстро взглянул на Митьку. – Страшишься нечистой силы?
– А вы? – уклоняясь от ответа, спросил Митька.
– Я от нечистой силы убережён, – сказал дядя Егор.
Митька недоверчиво улыбнулся.
– Меня бог бережёт, – сказал дядя Егор.
– А меня не бережёт…
– Без бога за порог – бес поперёк. – Дядя Егор помолчал и взглянул на Митьку: – Прими водное крещение… Ни один леший страшен не будет.
Молчит Митька. Стрижёт чёрными бровями. Думает. Он бы, может быть, окрестился, да что ребята скажут, Стёпка? Узнают – проходу не дадут. Особенно этот Огурец. Привяжется – хоть караул кричи! Век не отстанет. А с другой стороны, лес… Лес страшнее. Через лес Митьке частенько приходится вечером ходить. Окрестится он – и ни один леший его в жизни не тронет. В самую тёмную ночь иди – и хоть бы что. Бог будет беречь… Бог. Бога-то нет?!
Путаются, скачут мысли в Митькиной голове. Не видит он, что рыба давно уж поплавок под воду утащила. А дядя Егор и видит, да молчит. Молчит и неприметно для Митьки улыбается, дескать: «Никуда ты, парень, от меня не уйдёшь… Мой будешь, как миленький!»
Придёт Митька с речки, а дома мать начинает:
– Окрестись, сынок! Мать я тебе или нет? Не на худое ведь неволю.
– Прими водное крещение, Митрий, – мягко настаивает дядя Егор. – Крещёного бог бережёт. Учти, бог долго ждёт, да больно бьёт.
Крепился Митька, крепился, а потом рукой махнул.
– Мне что – крести, – сказал он матери. – Ребята в школе будут дразниться… И так уже прозвали «богомолом».
– Обойдётся, Митенька! – обрадовалась мать. – Никто и не узнает.
– А где вы меня крестить будете? – спросил Митька. – В церкви? Да я в эту… купальню и не влезу.
– В реке, сынок, – сказала мать. – В нашей Калинке.
