Зашуршала прибрежная осока, кто-то зашлёпал по мелкой воде. Митька лениво повернул голову: к нему с удочкой приближался знакомый рыбак. Штанины брюк он подвернул, белые волосатые ноги потешно подгибались.
Митьке захотелось спрятаться, прыгнуть в воду. После того как он увидел «рыбака» на мельнице, мальчик догадался, для чего ему понадобилось столько свечей. Но было поздно: рыбак заметил его и, приветливо улыбаясь, помахал рукой. Сегодня он совсем другой. Не похож на того, что стоял на коленях и задирал бороду в потолок…
– Тут рыба не клюёт, – сказал Митька. – Вот у запруды – это да!
– Бог с ней, рыбой, – вскарабкался к нему на камень рыбак. – Жалко мне её… Тоже божья тварь. – Он посмотрел своими треугольными глазами на Митьку и спросил: – Что, брат, нос к земле опустил?
Митька с любопытством взглянул на него.
– Вы же всё знаете.
– Знаю.
– Что знаете?
Рыбак положил удочку, ладонями скрутил бороду в тоненький жгут, хитро улыбнулся:
– Мамку обманываешь? Портфель под мышку – и в кусты…
«Знает, – подумал Митька. – Как пить дать колдун…»
Они замолчали. Рыбак нанизал на крючок половину червя и, свистнув удилищем, забросил.
– Божья, говорите, тварь, – угрюмо усмехнулся Митька, – а ловите…
– Ловлю, брат, – сказал рыбак. – Занятное это дело. Грешен, люблю.
Он с серьёзным видом посмотрел на Митьку и сказал:
– Это что у тебя?
– Где?
Рыбак небольно прищемил пальцами Митькин нос:
– Поди ж ты, нос! А я думал, пуговка от штанов…
Митька хотел было сказать: дескать, на себя посмотри: отрастил волосищи, как тётка какая-нибудь, и думает, хорошо, но сдержался. Странно шутит дядя… Чудак какой- то! Спереди – мужчина, а сзади – женщина. Ясно, поп. Чего же он тогда на мельнице делал? Митька совсем запутался: попы в церкви служат, у них чёрные до пят платья, а этот и на мельнице был в своём пиджаке. В полосочку.
– Как звать-то вас? – спросил Митька.
– А зачем тебе?
– Да так… Вместе рыбачим.
– Зови дядей Егором.
– Эй, дядя… Егор! – воскликнул Митька. – Поплавок.
Рыбак пружинисто приподнялся с камня, резко качнулся вперёд. Штанина на его ноге ещё выше задралась, и Митька увидел чуть повыше колена синюю татуировку: женскую голову и крупную надпись: «Жизнь отдам за Марусю».
«Нет, не поп… – подумал Митька. – В бога верит, а не поп…».
Дядя Егор между тем выдернул из воды крупного краснопёрого окунька и стал суетливо снимать его с крючка. Окунь мельтешил хвостом, бился в руках. Он уже успел наживку с крючком заглотнуть. Рыбак с силой дёрнул, и крючок вместе с рыбьими потрохами вывалился. «Как же, рыбу жалко… – про себя усмехнулся Митька. – Ишь, рвёт с мясом…»
