- Куда как похоже, - буркнул Левицкий.
14. Сb2...
Не отрываясь от доски. Лев Борисович взял левой рукой бутерброд, слизнул прилипшую к пальцу икринку и не спеша принялся жевать.
14. ...Фс7.
- Приятного вам аппетита. А что вкушаете, ежели не секрет?
- Бутерброд с икрой.
15. Са1...
Подцепив присоском пешку, Березань вежливо осведомилась:
- Позвольте полюбопытствовать, что есть икра?
15. ...е5.
16. Ке2...
- Икра? Это из рыбы.
- Вы о том явлении, с коим сталкиваются играющие в приятную для заполнения досуга игру домино?
- Какое еще домино? Она в воде плавает.
16. ...Ке8.
Березань замялась: в ее оперативную память были заложены крайне скудные сведения о воде и ее обитателях.
17. f4...
- Простите великодушно, что испытываю ваше терпение. Не приблизите ли вы эту рыбью пищу к нашим устам.
Лев Борисович оторвался от доски и неуверенно протянул остаток бутерброда к резиновым губам. И они зашевелились, втягивая воздух.
- Здесь у нас новые анализаторы для отправления обоняния, учрежденные согласно вашим мудрым наставлениям о несовершенстве нашем. Не сочтите за труд опустить за решеточку малую толику икры для познания элементарной натуры ее на нашем спектрографе. Чувствительно вам обязаны.
"Свихнулась жестянка", - подумал Левицкий, а вслух сказал:
- Пожалуйста.
17. ...f6.
18. h3.
Дальше они играли молча. И где-то ходов через пять гроссмейстер почувствовал, что на доске творится неладное. Левицкий играл со многими людьми и многими машинами, проигрывал, а чаще выигрывал, ошибался, пользовался чужими ошибками. Но в самых трудных положениях он знал, откуда ждать опасности. Сейчас Лев Борисович не понимал Березани и, не в силах разгадать скрытый смысл ее маневров, тоскливо ждал подвоха.
Березань не играла, она переставляла фигуры. За нетронутым частоколом пешек она жонглировала слонами и конями, будто уверовав, что за этим частоколом их никто не тронет; она деловито упрятала ферзя в такое укромное место, откуда он не угрожал уже ни одной фигуре. Наконец, оставив в покое ферзя, Березань двинула вперед пешку "а".
"Начинается", - подумал Лев Борисович и встал со стула.
Бездомная пешка стояла у обрыва доски, в стороне от скопища черных фигур. Ее можно было взять даром.
Как только он ее возьмет...
Согнувшись от смеха, гроссмейстер сел на стул, вытянул из кармана носовой платок, вытер слезы и снова закатился смехом. Так он и сидел, упираясь локтями в стол, всхлипывал, трясся, подметая галстуком доску.
