Несчастный бандерильеро делал вид, что принимает слова Родриго за шутку, ибо любой спор с ним кончался криком; завсегдатаи таверны часто подзадоривали бандерильеро, полагая, что он просто лопается от желания всех рассмешить.
— Вы разрешите рюмочку?
Старый тореро все сносил, довольствуясь рюмкой вина на чужой счет. Родриго откинулся назад, чтобы все видели брелоки, бряцавшие на его жилете.
— Все, что будет угодно нашему другу, — бросил он, обращаясь к хозяину.
— Сразу видно, что ты богат, Родриго!
— Я? Богат?
— Как крез, Родриго. У тебя есть денежки и дом, а я, — бандерильеро немного играл, на этот раз роль бедняка из сентиментальной мелодрамы, — сам видишь, в моем возрасте — и без единого сентимо, существую благодаря помощи друзей, пока еще они находятся. Вообще‑то у меня были друзья, и когда я только начинал и подавал большие надежды. К тому же я болен. — Он показал на грудь. — Одной ногой в могиле.
— Не говори мне о своих бедах. О бедах не надо, — замахал руками Родриго. — Хватит! Всем нелегко. Так что не рассказывай. Всему свое место. Для этого есть исповедальня. Угости сеньора чем‑нибудь, Манолийо.
Тореро был одет бедно и чисто. Шею и залатанную манишку прикрывал платок. Хуан Родриго выпустил клуб дыма прямо ему в лицо, чтобы тот отодвинулся, и похлопал себя по жирному бедру, туго обтянутому черными брюками, в каких щеголяют красавцы и танцоры. Тореро попытался отработать угощение.
— Сегодня, Родриго, как раз подходящий вечер, чтобы подловить сына нашего вельможи и его дружков. Только не надо женщин, с ними всегда выходит скандал.
Бандерильеро во всем поддакивал Родриго, терпя его злые шутки и выполняя его поручения. Для этого он и нужен был Родриго, который поднимал беднягу на смех, веселя собутыльников.
Тореро все выносил ради куска хлеба. Но иногда жаловался.
— Я не могу защитить свое достоинство, Родриго, и поэтому ты надо мной насмехаешься.
— Ну и бесстыдник! Прямо нахал!
— Нехорошо ты поступаешь, Родриго, нехорошо.
— А ты продашь прах своих предков за тарелку чечевичной похлебки.
— Нужда, Родриго.
— Ша — ло — пай — ство, — по слогам произнес тот.
Тореро взял рюмку вина и поднял тост за Хуана Родриго.
— За твое здоровье.
— Хотелось бы мне пожить подольше!
— Ты из железа сделан.
— К твоей же выгоде.
Хуан Родриго сдвинул шляпу на затылок и взял новую сигару.
— Было бы неплохо, если бы мы подцепили докторишку с его компанией.
— Оле! Можно было бы спеть им, я сегодня в ударе.
— Да здравствуют настоящие мужчины!
