— Какие еще саженцы?
— Фруктовые. У них в школе с ума посходили. Велели им из-под земли достать миллионы фруктовых деревьев и посадить сад. Где-то там. И они носятся как ненормальные по разным людям, отрывают у них от сердца эти саженцы и возят в школу, как идиотки, пешком по всему городу. Даже рикшей было бы лучше.
Пани Марта почувствовала, что от невообразимого облегчения на нее накатила волна слабости. Она перестала просматривать одежду на полке и механически принялась снова складывать носки.
— А какое отношение к этому имеют несчастные дети? — спросила она осторожно.
— Этот сад должен быть для детей. Тереска думает, что ко мне на буланой козе подъедет. Размахивает у меня перед носом этими детьми и хочет, чтобы я одолжил ей велосипед. Фигушки, я его сам починил, а они мне его снова испортят. Я ей велосипеда не дам, и говорить не о чем! Пусть грузовик нанимают!
— А ты, случайно, не знаешь, почему они этим занимаются в такую поздноту?
— А когда? Я бы и сам это делал под покровом темноты! Им и нужно, чтобы было темно, потому что с этим столом на колесах они похожи на кретинок. Я прямо дивлюсь, что их пока кинохроника не засняла! Цирк, да и только!
Пани Марта решила, что узнала вполне достаточно. На всякий случай она, конечно, поговорит с Тереской, но теперь ей, по крайней мере, известно, о чем говорить. Она оставила сына в покое и пошла подкарауливать дочь.
Тереска вернулась в четверть двенадцатого, изможденная и страшно сонная. Вид матери, которая ее явно поджидала, ни в малейшей степени девочку не обрадовал. Она с неохотой остановилась в дверях, прежде чем подняться к себе.
— Тобой интересовалась милиция, — сказала пани Марта, одновременно думая, что для холодного зимнего вечера Тереска одета чересчур легко, и теперь непонятно, о чем с ней говорить сначала. — Что это за история с какими-то преступниками, которых вам нужно опознавать?
— А что, их поймали? — поинтересовалась Тереска и сошла на ступеньку ниже.
— Не знаю. В чем тут вообще дело? Почему ты без свитера? Согласись, что я никогда не преувеличиваю насчет одежды, но ведь ты должна мерзнуть в таком наряде!
— Мерзнуть! — фыркнула Тереска в бешенстве, вспоминая дорогу с Жолибожа с грузом, который грозил соскользнуть с повозки на каждом переходе. Вместе с саженцами повозка весила несколько добрых десятков килограммов. — Я вся вспотела, а ты говоришь — мерзнуть! Попробуй протащить через весь город пятьдесят кило, а я посмотрю, как ты замерзнешь!
