— Вот и надо учиться, — равнодушно сказала Леночка.
— Ха! Учиться! Хорошо сказать: учиться! Да учиться-то никто не хочет, всем готовенькое давай, и чтобы пожирней кусочек. Скажем, здесь: нынче сад крестьяне убирали, урожай, то есть. Им условие было — чтобы сад осенью окопать. Что же сделано? Разве это окопка? Так потыкали лопатами, по пол-аршинчика вокруг корня, и вся недолга. Что же, я йе говорил? Не указывал? Ну, одно дело яблочки собирать, а другое — за яблонями ухаживать.
А вы думаете, на зиму они их обернут, соломой-то? Слово вам даю, тут по снегу зайчишки вволю поработают.
— Вы какой-то садовод исступленный.
— Ну, конечно, дамам эта материя неинтересна, им, понятно, чего-нибудь насчет чувств, театров…
Леночка рассмеялась.
— Уж и театров…
Она блеснула на него карими своими, опять влажными и повеселевшими глазами.
— Вы молоденький такой, а все о серьезном, об основательном, подумаешь, какой деятель…
Леонтий Иваныч тоже улыбнулся, широкой детской улыбкой.
— Я и сам бы не прочь повеселей быть, да вот, что-то не выходит.
— Вам, что… лет небось, девятнадцать? Он слегка вспыхнул.
— Разве я таким щенком кажусь?
— Ну, двадцать. Эх, — прибавила она серьезней, — вы и жизни-то совсем не знаете, и чуть чуточку ее понюхали, а уж туда же, как большой…
— Нынче все должны быть большие… Наша эпоха, историческое, так сказать, время… Да. Александра же Игнатьевна вновь подтвердила, чтобы приходили.
Леночка подала ему руку и свернула к себе.
«Жизнь меняется, — думала она, подходя к домику Катерины Степановны. — Это-то уж конечно, и эпоха… Василий Васильич то же самое говорит, но, понятно, этому до него далеко. Да, мальчик смешной… Впрочем, горячий».
Дома Оля ждала уже. Она сидела за книжкой — внимательно взглянула на мать.
— Мамуля, где была?
— Прошлась немного.
Леночка ответила неясно, и яснее не хотела говорить.
Оля взяла ее за руку и поцеловала.
— Уедешь, опять скучать буду…
— Я служу, деточка, ты знаешь. Оля прижалась к ней головой.
— Мама, возьми меня в Москву… с собой. Я тебе помогать буду, все делать.
Холод и тягость прошли в сердце Леночки. Она тоже ее обняла.
— Может быть, детка… да, конечно. Не сейчас. Сейчас трудно. Ты знаешь, как в Москве трудно… я в одной комнате живу.
Оля перебирала пальцами бахромку скатерти.
— Я бы тебе помогала, все бы делала.
Леночка слегка задохнулась, поцеловала ее горячо.
— Там посмотрим, там посмотрим.
Оля молчала. Глаза ее наполнились слезами.
— Нет уж ты так говоришь… значит, не возьмешь.
