— Дядя, пожалуйста, можно я побуду здесь еще немного?
— Ну, хорошо, хорошо. Только смотри, никому не рассказывай, что я оставил тебя здесь одну.
Он подмигнул Эстер, и та подмигнула ему в ответ. Она прекрасно понимала, что говоря «никому», дядя прежде всего имеет в виду Марту.
Джек оставил ее возле стенда с изделиями Харвуда. В центре его композиции был чайный сервиз, расставленный на столике из розового дерева. В то время хороший чай был дорогим удовольствием, поэтому чашечки изящной восьмиугольной формы Харвуд сделал совсем маленькими, размером почти с кофейные. Зеркальные серебряные бока заварного чайника такой же необычной формы отражали молочник, сахарницу и полоскательницу, которые его окружали. Здесь же на маленьком подносе лежали серебряные чайные ложки, стояла корзинка для печенья и сладостей с витой крученой ручкой, и позолоченная коробочка для хранения самого чая, на крышке которой был выгравирован цветок. Коробочка эта закрывалась на замок, так как в некоторых домах нерадивые слуги имели обыкновение красть драгоценный чай у хозяев.
Эстер посчастливилось несколько раз в жизни попробовать настоящий чай. Марта постоянно держала немного чая в гостинице, потому что некоторые постояльцы могли себе позволить заказать этот дорогостоящий напиток. И Эстер милостиво разрешалось допивать остатки чая, конечно, когда они имелись. Эстер нравился этот, как ей казалось, изысканного вкуса напиток, и при виде драгоценного чайного сервиза ей пришла в голову мысль, что если заваривать и разливать чай в такую вот посуду, он будет во много раз вкуснее.
Возле сервиза располагался волшебной красоты сосуд для вина с высокой куполообразной крышкой и ручками в виде львов, сидящих на задних лапах. Напротив стоял кубок, покрытый золотыми пластинками, который, по мнению Эстер, подошел бы только для лорда-мэра Лондона.
Она принялась бродить от стенда к стенду. Супницы и чашки для шоколада, подсвечники и огромные канделябры, которыми украшали длинные обеденные столы, табакерки, солонки, щипцы для колки орехов — все это было неземной красоты, и все это лежало на стендах перед Эстер.
Выйдя, наконец, из зала, она с трудом могла дышать от пережитых впечатлений. Ах, если бы она была мужчиной! Для нее не существовало бы вопроса, кем быть. И хотя женщины тоже могли стать ювелирами, и работы двух из них она только что видела на выставке, Эстер полагала, что скорее всего они были дочерьми ювелиров, которые могли обучить их всем премудростям ремесла. У обычной девушки не было никакой реальной возможности приобрести эту профессию.
