В этом зале происходили торжественные регистрации личных знаков-отметок молодых ювелиров, которые, пройдя семилетний путь учебы у мастеров, отныне приобретали право работать самостоятельно и помечать изделия личным клеймом. Такие знаки назывались «пробами».
Молодые мастера со дня их торжественного официального «признания» могли основывать свои собственные мастерские или продолжать работать со своими бывшими хозяевами. Им также даровались особые привилегии, на которые не могли рассчитывать простые подмастерья. Ремесло ювелира считалось тогда самой почетной и «эстетичной» из всех мужских профессий.
— Ах, да не волнуйся ты! — прошипел Джек Эстер, сам ощущая неловкость и страх, входя в огромный роскошный зал.
Вдоль стен были расставлены стенды с золотыми и серебряными изделиями, а между ними стояли лакеи в ливреях и торжественно кланялись гостям.
Эстер чувствовала себя так, будто попала в сказку. Все присутствующие щеголяли дорогими нарядами, дамы были в шелках и кружевах, парче и бархате. Но когда Эстер увидела экспонаты, все окружающее великолепие померкло перед ними.
Там были золотые и серебряные предметы такой красоты, что Эстер на секунду даже зажмурила глаза, не привыкшие к ослепительному сиянию драгоценных металлов. Все экспонаты располагались на задрапированных темным бархатом стендах, шелковые витые шнуры обозначали границу приближения к ним.
Эстер и Джек увидели кухонную утварь, сделанную из самых дорогостоящих и самых красивых металлов на свете — золота и серебра. Все это сверкало, переливалось разноцветными огнями.
— Пресвятая Богородица! — воскликнул Джек. — За это, наверное, нельзя расплатиться и всеми деньгами мира!
У Эстер просто пропал дар речи. Она, конечно, и раньше видела дорогие ювелирные изделия, ценную церковную утварь, но только в витринах магазинов, где между ней и вещами всегда было стекло. Здесь же ничто не скрывало сияния и игру света на великолепных изделиях, созданных руками замечательных мастеров. Солнечный свет широким потоком лился из окон, и от этого экспонаты становились еще более прекрасными.
Джек начал вертеть головой во все стороны, отыскивая стенд с вещами из мастерской Харвуда. Он намеревался быстренько просмотреть их и уйти, но Эстер потянула его за рукав:
— Дядя, давайте посмотрим все! — умоляюще зашептала она.
Джек достал из кармана часы на золотой цепочке и взглянул на них.
— Я не могу здесь оставаться больше пяти минут. Марте очень плохо, и она не сможет сегодня стоять за стойкой бара. Поэтому я должен идти. А ты, если хочешь, можешь оставаться здесь столько, сколько пожелаешь.
