Дубовая дверь открылась бесшумно: петли тщательно смазывали раз в две недели.
— Пап, мам, я дома! — Она сбросила кроссовки, положила рюкзачок на полку у зеркала и побрела в гостиную, откуда слышалось сонное бормотание телевизора.
Отец расположился в удобном кресле и конечно же курил трубку. Запах его табака Эльма знала с детства. Рядом на журнальном столике лежали стопочкой журналы, и отец пролистывал «Шпигель», а своего часа дожидались «Фокус» и «Штерн». Синьор Фиески чрезвычайно интересовался общественно-политической жизнью Германии.
— Привет, папочка! — Эльма поцеловала отца в небритую щеку. — А мама где?
— В столовой, накрывает на стол. — Дома они говорили на двух языках — итальянском и немецком, — но с отцом Эльма всегда говорила по-итальянски. Синьор Фиески скучал по родине, часто наведывался туда, и родная речь, которой в совершенстве владели и жена и дочь, радовала его. Тем не менее покидать Германию и менять рейнские дожди на сухие просторы Италии он не стремился.
— Как прошел день? — Эльма с ногами забралась в кресло напротив отца.
— Встречался с американскими партнерами. — Синьор Фиески отложил «Шпигель» и взялся за «Фокус». — Если все пойдет как надо, к осени заключим контракт и откроем отделение в Чикаго.
— Это же прекрасно!
— Да, твоя мать всегда мечтала посмотреть Америку. Ее мечты сбудутся: мы начнем летать туда в командировки.
Отец и мать Эльмы поженились давным-давно, когда молодой итальянский предприниматель приехал в Майнц по делам и познакомился с ослепительной красавицей. Лино Фиески пал жертвой обаяния Ивонны Беккер минут за пять, после чего потратил два года, чтобы завоевать ее расположение. Он жил в самолетах, лишь бы провести побольше времени вместе с возлюбленной. На втором году ухаживания Лино вступил в конфликт с итальянской мафией в Милане, вышел из боя не без потерь, но вынужден был покинуть Италию если не навсегда, то надолго. Решившись, он сделал предложение Ивонне и не пожалел: сумасшедшая любовь с первого взгляда обернулась многими счастливыми годами, проведенными вместе.
Эльма всегда была любимым ребенком. После ее рождения Ивонна больше не могла иметь детей, но родителей это не обескуражило. Они умудрились не разбаловать дочь, окружив ее любовью, и позволили самой выбрать дело по душе, за что Эльма была им бесконечно благодарна.
Ужинали традиционно в просторной светлой столовой, за круглым столом, накрытым белоснежной скатертью. Сверкали начищенные до блеска ложки и вилки, теплый свет лампы отражался в боках старинной супницы. Эльма очень любила вечера с родителями: можно рассказать им, что произошло за день, выслушать их новости и поболтать обо всем на свете.
