— Хотите мокрого дела? — спросил он с полу.
Довод показался резонным, лекарство ему дали.
Теперь он сидел на полу в ванной, лицом к раковине, связанный, согнувшийся, а на краю ванны примостился бородатый бандит. Другой, было слыш орудовал в комнате, выдвигая ящики и распахи дверцы. Пробили часы в столовой. У Юрия Борисовича затекли ноги, ныло тело, снова разгоралась боль в груди. Бородатый парень, скучая, заводил разговор, обнаружив, кстати, познания в математике, далеко выходящие за школьный уровень. А Юрий Борисович тем временем старался потихоньку ослабить на руках веревки, благо они были (синтетические и хоть немного, да растягивались. И опять били часы.
Наконец, «математик» крикнул в дверь: — Эй, чего вы там?
Молчание. Парень выскочил из ванной, и Юрий Борисович, уже лихорадочно, отчаянным усилием высвободив руки, схватил доску, лежащую поперек ванны, и заклинил ее между ванной и дверью. К нему ломились, ему грозили, но доска не поддавалась, а он уже стучал палкой в стену к соседям.
Тихо в квартире. Долго не отваживается он снять Доску и выглянуть. Наконец, выглянул: никого. Он к телефону — розетка вырвана, шнур обрезан. нут двадцать на починку, и он вызывает друзей. Только потом обнаружит он пропажи — серебряные ложки, французская миниатюра, деньги. Прибегают его сестры, Наталья и Галина,— они двоюродные, но весь родственный круг их очень сплочен и дружен. Увидев порванную рубаху, синюю спину, распухшее лицо, твердят отчаянно и яростно:
— Стрелять таких негодяев надо, стрелять!
С того дня Юрий Борисович перестал спать — не только потому, что болели сломанные ребра, просто не мог закрыть глаза: только закроет — и разом свалка, мат, боль, хватают его бандитские руки, вяжут, волокут. Как отмыться от грязи, которой его запачкали? (Хотя здесь именно тот случай, когда надо говорить о самообладании, мужестве, чувстве собственного достоинства.) От отвращения не мог он заснуть.
Время, которое, говорят, лечит, его как-то плохо лечило, прошло, наверное, не меньше года, пока, наконец, ему стало легче. А еще через год его вызвали в управление милиции к дознавателю Александру Комарову.
— Речь, вероятно, пойдет о том самом нападении? — спросил Юрий Борисович.
— О том самом,— отвечал Комаров. И добавил вдруг: — Они приходили к вам еще раз, но вспомнили, что у день рождения, и ушли.
Юрий Борисович сидел, ничего не понимая.
Тогда Комаров разложил перед ним фотографии.
