Все это так, но бывают случаи, когда подобные сложности неминуемо сводятся к простоте. Когда перед человеком — да, многослойным, перепутанным, разным — встает вопрос, недвусмысленно встает и грубо, порядочен он или низкий негодяй, тогда и создается ситуация двух лагерей; мгновенно возникают незримые рвы и бастионы, воздвигаются невидимые баррикады (всеми, впрочем, ясно ощутимые). И происходит то самое столкновение впрямую, которое изобразил нам древнерусский автор.
Сколько раз приходилось мне видеть это в жизни!
Ну, к примеру. Жила на свете Серафима Михайловна, славная приветливая старушка, незлобивая, и то обстоятельство, что она носила на голове резиновую грелку, ничуть не роняло ее в глазах окружающих. Была она работяща, опрятна, но все >же __ возраст! И потому ездила к ней племянница ее покойного мужа, помогала — никаких других родственников у Серафимы Михайловны не было. А грелку, которую носила, она аккуратно повязывала шелковым платком, однако самого факта ее ношения на голове от друзей не скрывала, охотно поясняя, что резина назначена предохранять ее голову от электрических лучей, которыми через потолок жжет и мучит ее соседка; по той же причине Серафима Михайловна спала под особым одеялом, собственноручно сшитым ею из резиновых грелок, зеленых и красных: дело в том, что у верхней соседки по ночам собирались диверсанты.
Когда старушка попадала в руки медицины, диверсанты вроде бы утихали, но потом вновь начинали бесчинствовать... Если Серафима Михайловна звала на помощь, соседки вели ее наверх, раскрывали двери, показывали: никого нет, и она успокаивалась. Верхняя соседка сперва было протестовала против доставшейся ей странной роли, но женщины в доме ее уговорили: не обращай внимания, она же безвредная, безобидная. И как в семье, где делают вид, будто не замечают, что бабушка малость выжила из ума, так и дом делал вид, будто не замечает.
Племянница Серафимы Михайловны жила далеко, у нее была своя семья, они решили меняться, чтобы быть ближе друг к другу — и подали соответствующее заявление об обмене. Было лето, племянница уехала в отпуск, поручив Серафиму Михайловну вниманию соседок.
И вот однажды соседи увидели, что у подъезда стоит машина, груженная вещами. Возле распоряжался какой-то крупный молодой человек (про женщин говорят «пышная», например, «пышная блондинка», этот был «пышным шатеном»), которого грузчики называли Володей.
— Отойдите от машины! — грубо крикнул он сбежавшимся женщинам.— Не то пропадет еще чего-нибудь.
