Она с усилием распрямляется (устала за день) и уходит в ванную стирать белье (в том числе и мужнее).
А Виктор Иванович курит на лестничной площадке, и сигарета дрожит в его руке.
Дело в том, что он не продвигается по работе (и остается все при той же зарплате), товарищи легко его обходят, тут его стыд и мука. И Тамара Павловна отлично это знает.
В голове у Виктора Ивановича, лишь только она заговорит об этом, что-то случается, откуда-то изнутри эта бедная голова получает горячий, опасный удар, и потом долго, часа два, дрожат руки.
На что потратила Тамара Павловна данные ей природой дары — ум, волю, интуицию? Чтобы чутко найти в душе ближнего болевую точку и вонзить туда коготь?
Между тем она выступает на общественной сцене шумно, она вообще человек спектакля, благодаря этому, а также ввиду ее энергии может показаться, будто это именно она сегодня типичная и ведущая фигура женского фронта. На самом деле женская работа в мире, скорее, бесшумна (я говорю сейчас не о приготовлении обеда, уборке или стирке, хотя это, разумеется, очень важная сторона жизни, занимающая огромную часть женского времени, и все же я говорю сейчас не об этом) — на женской работе, я убеждена, в значительной степени держится жизнь.
Ее трудно ухватить, эту работу, невозможно учесть и взвесить, да и просто описать не так-то легко. Но необходимо: если уж так победно выступает небезопасная Тамара Павловна, пусть ее лидерству будет противопоставлена иная жизненная позиция.
— это слово, кажется, Гете, апофеоз «Фауста», последней его части, завершается явлением Марии как образа вечноженственного, как надежды человечества, символа заступничества и помощи. Именно в образе женственности представляется поэту грядущее спасение — знаменательная идея (вспомним Достоевского: «Уж не в самом ли деле нам отсюда ждать помощи»).
Трудно определить, что такое женственность, как вообще трудно дать простое и дельное определение душевному качеству, тем более добродетели в ее чистом виде (тут, кстати, и опасность сладости невольно возникает). Лучше представить эти качества в действии.
Валентина Елисеева (она была литератором большого общественного темперамента) написала замечательную строго документальную повесть о девушке, которая, узнав, что сын ее квартирной хозяйки, преступник, уже несколько лет отбывающий наказание в колонии, шлет письма, где корит всех, кроме себя, написала ему злое письмо на тему: «Сам-то ты каков». Но злое письмо было единственным, потому что Женя поняла: уж чего- чего, а злобы этот человек повидал на своем веку довольно, да и что злобой сделаешь, она не конструктивна, строить не умеет, умеет только разрушать. Нужно было искать какие-то другие слова, такие, чтобы их услышал уже сложившийся тридцатилетний, норовистый, несчастный и ожесточенный человек.
