— Я задал тебе вопрос, Пассер!
— Никто, — ответил Иван.
Правая рука Кристы поднялась и хлестнула Ивана по лицу. Удар оказался настолько силен, что сбил мальчика с ног. Я сжался от одного этого зрелища. Я знал, что Криста не выносил, если кто-то противостоял ему, и Иван тоже это знал, а если не знал раньше, то должен был узнать сейчас, но он повел себя не так, как ожидалось. Безумец встал на ноги и посмотрел Кристе прямо в глаза.
— Я дам тебе еще один шанс, Пассер. Кто еще кидал нож?
— Никто, — ответил Иван, не отводя взгляда, и я понял, что среди нас был настоящий герой, и тут рука Кристы снова возникла из ниоткуда и снова сбила Ивана с ног.
Иван опять встал и так же прямо посмотрел на Кристу, и теперь учитель тоже понял, что он не выколотит из него ни слова, поэтому он повернулся к нам.
— Ладно, поступим по-другому. Кто те вандалы, которые помогали пану Пассеру портить школьное имущество?
Мертвая тишина.
— Ну что же, вы тут, я вижу, геройствуете. Встаньте у двери, герои.
Мы поспешно встали, и Криста вывел нас во двор и велел стоять там до тех пор, пока не признаются остальные «вандалы».
Мы стояли, дрожа от холода.
Я не думаю, что это происходило в холодное время года, но я по сей день помню, как промерз до костей, как шевелил большими пальцами ног, и чихал, и смотрел, как небо на востоке побледнело, потом порозовело и наконец поголубело, и я мерз, мерз в одной пижаме, и в эту ночь до меня дошли некоторые важные вещи. Во-первых, я понял, что я не герой; во-вторых, я понял, что мне все равно, герой я или нет; в-третьих, я понял, что настоящие герои — это люди, которые просто не могут быть иными, и это — прекрасные люди, хотя они и создают много ненужных трудностей вокруг себя.
Иван был выходцем из такой богатой семьи, что на некоторых банкнотах, бывших в то время в обращении, стояла подпись его деда. Подобное происхождение являлось самым нежелательным, с точки зрения коммунистов, пришедших к власти спустя пару лет. К тому же он был наполовину евреем, и во время войны его семья прошла через настоящий ад. Это был блестящий ум, но в школе он вел себя только как непреклонный мятежник. Он не снисходил до того, чтобы готовить уроки, и для него было делом принципа нарушать все известные ему правила, поэтому он проводил все время в бесконечных школьных коридорах.
Мы с Иваном подружились на всю жизнь. Позже он поступил в ту же Киношколу, что и я, мы тесно сотрудничали с ним в Чехословакии, а потом объединились в Америке, где вместе поставили такие фильмы, как «Путь забойщика», «Закон и беспорядок» и «Сталин». Но еще задолго до этого, в середине 60-х годов, он поставил фильм «Интимное освещение», нежный, благородный, прекрасно встреченный публикой и принадлежащий к моему списку десяти лучших фильмов всех времен.
