Солнце любви [Киноновеллы. Сборник] | страница 97

КОЛОМБИНА  с торжеством протягивает руку и помогает Пьеро подняться.

Объятия и поцелуи.

Проносится звон колокольчика. Входит камеристка с корзинкой цветов и письмом.

ПЬЕРО  выхватывает письмо и рвет, а цветы бросает к двери, куда отступила в испуге камеристка.

КОЛОМБИНА  выказывает всячески веселое недоумение и велит камеристке подать завтрак.

КАМЕРИСТКА  с преважным видом приглашает к столику в зальце у дивана.

Интимный завтрак. Коломбина и Пьеро едят, пьют. Откуда-то доносятся звуки музыки.

КОЛОМБИНА  встает, протягивает руку Пьеро и уводит его за собой, не обращая внимание на его явное нежелание идти куда-то.

Хор то возникает в зеркале, то исчезает.

ЕВГЕНИЙ. Куда они?

ЛАРА. В костел.

ТАТА. Собрались повенчаться?

ЛАРА. Нет, там концерт... «Реквием» Моцарта заполнил небеса...

Возникают виды Санкт-Петербурга с приметами празднования 300-летия Дома Романовых, с царским выходом и затемнением.

Квартира Судейкиных. Спальня... Входят Ольга Глебова и Всеволод Князев и заключают друг друга в объятия.

КНЯЗЕВ. Ольга, наконец-то!

ГЛЕБОВА. Я Коломбина, вы Пьеро.

КНЯЗЕВ. Как! И «Реквием» Моцарта для вас всего лишь игра?

ГЛЕБОВА. Театр вселенский - что ж еще? Или Пьеро не способен любить Коломбину на вселенской сцене?

Любовная сцена за легким полупрозрачным пологом, за которым проступает Хор и выходит на первый план. Юноши и девушки под стать фигуркам Ватто в танце изображают негу любви.

ГЛЕБОВА. Милый мой, любовь - агония смерти. Люби меня, я хочу умереть в истоме любви.

КНЯЗЕВ. И воскреснуть! Любовь может быть и агонией рождения!

ГЛЕБОВА. Значит, ты в моих объятиях... на моей груди... рождаешься, как дитя, в то время, как я умираю. Хорошо, пусть так.