Солнце любви [Киноновеллы. Сборник] | страница 53

ПОТЕХИН. Да, вы правы! Я и люблю вас, как подросток.

ЕВГЕНИЯ. Прекрасно! Так любил меня художник.

ПОТЕХИН. Вы сказали: “Теперь ночь моя принадлежит вам”. Что я могу сделать для вас?

ЕВГЕНИЯ. Давным-давно, целый век, не была в театре.

ПОТЕХИН. Театры уже закрыты.

ЕВГЕНИЯ. Уже так поздно?

В саду сиял день, там люди, Евгения узнает свой мир, Ореста.

ПОТЕХИН. Что там?

ЕВГЕНИЯ. Кажется, подготовка к празднеству - будут представления живых картин, мелодекламация, маскарад...

ПОТЕХИН. Это как райский уголок! Мы можем туда выйти?

ЕВГЕНИЯ. Конечно. В день маскарада...

ПОТЕХИН. Как! Разве это возможно?

ЕВГЕНИЯ. А как мы с вами здесь встретились?

ПОТЕХИН. Вы мой удивительный сон!

Госпожа Ломова села к роялю. Зазвучала “Лунная соната” Бетховена. В саду теперь сияла белая ночь и ни души.

ЕВГЕНИЯ. Мы можем выйти на прогулку.

Музыка продолжала звучать. Госпожа Ломова, прогуливаясь с Потехиным в саду, предалась воспоминаниям. Она вбежала в беседку и обернулась: ее облик менялся, как на снимках, сделанных в разное время.

ЕВГЕНИЯ. Я еще училась в гимназии, когда ощутила те веяния, как веяния весны, что называли декаденством. Все было не так. Я радовалась подснежникам ранней весной, самым скромным цветам на лугу в середине лета, ценя эту радость и уже испытывая грусть, что миг этот пройдет, уже минул, безвозвратно канув в бездну времени. Когда этот возвышенный и тонкий строй чувств называли с возмущением декаденством, меня это не пугало. Я знала чистоту моих устремлений. Более правильное слово привилось позже: модерн. Я думаю, юность всегда проповедует модерн, что бы под ним ни понималось: пушкинская хандра, декаданс - это неприятие жизни, ее утвердившихся форм, поскольку мир обновлен, когда в жизнь вступает новое поколение, с порывами к свободе, к красоте, к любви. И мы, как чеховские герои, восклицали: “Здравствуй, новая жизнь!”

ПОТЕХИН. Мы вступали в жизнь с подобными же чувствами. Только это назвали диссиденством. А мы стремились к тому же, что и вы: к свободе, к красоте, к любви.

ЕВГЕНИЯ. Может быть, поэтому мы с вами здесь сошлись, как встарь и ныне? (Меняясь в облике, старея на глазах.)  То, в чем видели проявления декаданса, было на самом деле модерн с культом прекрасного в жизни, как в искусстве, как на сцене, в живописи, в архитектуре, в предметах интерьера, при этом с обостренным ощущением скоротечности дня, весны, двух-трех лет юности, с неизбежными утратами и смертью. И все это пронеслось, оглянуться не успели, быстрее, как несется поезд, скорее, чем мы ожидали. Увы! Увы!