Так началась моя новая жизнь в Израиле, в Центре абсорбции в Кармиэле, новом городе, все население которого тогда насчитывало примерно две тысячи человек. В центре абсорбции жили репатрианты из нескольких стран, в том числе и несколько бывших советских евреев, которые составляли часть ядра активистов из Риги. У нас было много общего, но учеба в ульпане не особенно интересовала меня. Я предпочитал учить иврит на улицах, беседуя с израильтянами. И действительно, вне стен ульпана мой язык улучшился. Через месяц я уже начал читать газеты. Моей разговорной речи было вполне достаточно, чтобы вести беседы.
Это было время, когда еврейские активисты и узники Сиона – выходцы из Советского Союза спонтанно организовывались, пытаясь разъяснить израильским властям, в особенности чиновникам «Натива», что действительно происходит в СССР. Мы рассказывали, что происходит с евреями, какие существуют проблемы и какова должна быть политика, которая может способствовать, по нашему мнению, успеху борьбы за выезд в Израиль. Для нас было полной неожиданностью, что вообще существует необходимость довести до сознания людей, принимающих государственные решения, что группы евреев ведут борьбу за выезд в Израиль, что организовывается движение борьбы за выезд. Сотрудники «Натива» встречались со всеми прибывшими из среды активистов. Меня тоже пригласили, и я встретился с тогдашним руководством «Натива», включая его главу Шауля Авигура.
У меня, как и у других активистов, создалось впечатление, что руководство «Натива» имеет весьма приблизительное и искаженное представление и понимание как происходящего в СССР вообще, так и положения еврев. С одной стороны, у них было относительно много информации об активистах и об их деятельности, с другой стороны, исходные предпосылки руководства «Натива» и понимание советской политики были недостаточными. Сотрудники «Натива» разбирались в советской действительности лучше других ведомств, те были почти полными невеждами в этом вопросе. Однако и их понимание проблемы оставляло желать лучшего. Одной из причин этого был традиционный недостаток профессионализма, как организационного, так и личного, которым отличалась организация. Подбор сотрудников происходил на основе личных связей и политической лояльности. Например, вплоть до конца шестидесятых в «Натив» не брали даже членов партии Ахдут ха-Авода, не говоря уже о ревизионистах. Биньямин Элиав, который обладал выдающимися личными качествами, знаниями и интеллектом, был принят в «Натив» только после того, как «раскаялся» в своих ревизионистских взглядах и заявил об этом публично. Большинство сотрудников «Натива» обладали опытом жизни в странах Восточной Европы и СССР, были знакомы с сионистской и оперативной деятельностью не понаслышке. Однако опыт – это положительное, но недостаточное условие, необходимо обучение и приобретение профессиональных навыков. Без этого опыт порою может и помешать. События в Советском Союзе отличались сложностью и высокой динамичностью. Сотрудники «Натива» не понимали происходящих перемен, они закоснели в своих устаревших представлениях. Хуже всего они понимали ситуацию с евреями, особенно того, что происходило с молодым поколением.
