— Так как вы столь рассудительны и мирно настроены, бабушка, то позвольте мне проводить вас к невестке.
Ричард предложил руку Марии Николаевне. Та, хотя еще и с немного надутым видом, позволила отвести себя в столовую, где Юлия и Ксения только что садились за стол.
Неприятно взволнованная, Ксения поставила на стол чашку, которую собиралась налить, и встала, когда к ней подошел Ричард и дружески сказал:
— Забудем все размолвки. Всех нас связывают общие узы, любовь к Ивану.
Мария Николаевна с любезным достоинством обняла Ксению, выразила ей сожаление о случившемся несчастьи и происшедших недоразумениях и любезно приняла предложенную чашку чаю.
Очень довольный, что два семейных дракона мирно уселись за стол, Ричард решил идти и победить третьего, самого страшного. Но он надеялся победить аргументами, которые всегда оказывались неотразимыми, когда он прибегал к ним.
Попросив Ксению налить и ему стакан чаю, Ричард снова ушел к брату. Клеопатра Андреевна и сестра милосердия все еще находились в уборной, откуда ясно доносился их громкий разговор.
— Сестра Ефрасия, больной просит пить, — сказал Ричард, входя в уборную.
Сиделка тотчас же побежала к больному. Когда же Клеопатра Андреевна хотела последовать за ней, Ричард удержал ее и запер дверь.
— Оставьте его, матушка. Ваш вид только волнует больного и увеличивает его лихорадочное состояние. Профессор уверил меня, что ничего опасного нет и что через две, а самое большее, через три недели Иван будет здоров.
— Я знаю, сестра Ефрасия говорила мне это. Однако ты не воображаешь, надеюсь, что я брошу своего ребенка, не повидавшись с ним.
— Нет, если вы думаете оставаться здесь и так открыто пренебрегать женой Ивана, я нахожу это неудобным.
— Ты хочешь указывать, как я должна вести себя? Это уж чересчур.
— Нисколько. Я только хотел поговорить с вами об этом, заметить вам, что на все есть границы. Никто не заставляет вас любить Ксению Александровну, но вы должны быть вежливы с ней и, из уважения к своему сыну, сохранять наружное приличие. Я прошу вас немедленно же положить конец этому семейному скандалу.
— Это она, причина и виновница скандала, должна употребить все усилия, чтобы положить ему конец. Или ты хочешь сказать, что я должна извиниться перед ней, и это после всех дерзостей, какими она меня только что угощала?
Щеки Клеопатры Андреевны покраснели, глаза пылали, а голос снова сделался пронзительным, как труба.
Ричарда, по-видимому, нисколько не взволновали эти предвестники грозы.
