Леон Леонович был гораздо менее доволен выбором своей приемной дочери и сделал ей несколько серьезных замечаний относительно неосторожности вступать в брак с человеком, которого она так мало знает и прошлое которого ей совершенно неизвестно. Но молодая девушка любила, а любовь, как известно, слепа. Поэтому она умоляла своего покровителя не препятствовать ее счастью.
— Я не имею ни права, ни желания мешать браку, которого ты так горячо желаешь, — с обычной сдержанностью ответил Леон Леонович. — Только я считаю своим долгом предупредить тебя, что не могу дать за тобой денег и должен ограничиться приличным приданым. Впрочем, я сам скажу об этом твоему будущему мужу, так как он, может быть, не знает этого.
— Нет, я сама говорила ему, что я сирота и не имею ничего, но он ответил, что у него есть на что содержать жену и что он ничего не требует от меня, — ответила краснея Ксения.
— Тем лучше! Такое бескорыстие делает ему честь и служит хорошим предвестником счастья.
Приданое, полученное молодой девушкой, было очень обильно и изящно. Кроме того, утром, в самый день свадьбы, Леон Леонович вручил приемной дочери пятьсот рублей на мелкие расходы.
— Чтобы тебе не пришлось с первого же дня обращаться к мужу из-за всяких пустяков, — прибавил ее опекун.
Причины, побудившие Ивана Федоровича вступить в этот брак, были весьма разнообразны. Прежде всего, Ксения очень нравилась ему своей наружностью и крайне интересовала его своим характером, сдержанными манерами, своей девственной чистотой и безупречной добродетелью. Такой тип женщины был для него новостью. Из целого ряда дам и барышень, пользовавшихся его благосклонностью, он не знал ни одной, с которой мог бы поговорить о чем-нибудь другом, кроме любви и пикантных скандальчиков. Все они обладали необыкновенной опытностью в отношении любовных связей. Покорить их было гораздо легче, чем защищаться от их же атак.
Тщеславный молодой человек с удовольствием удовлетворялся такими легкими победами, но чтобы жениться на одной из таких женщин, он считал необходимым взять за ней солидное приданое. Обладая холодной и в то же время страстной натурой, эгоист до мозга костей, Иван Федорович хотел беззаботно наслаждаться, если ему нравилась женщина (так как он никого не любил), не обращая внимания на то, была ли она свободна или замужем, но он не желал быть жертвой закона возмездия; и мысль, что женщина, носящая его имя, наставит ему рога, как он сам наставлял другим, приводила его в бешенство. Это и было отчасти причиной того, что он в двадцать семь лет оставался еще свободным.
