— Нет, не смогу. Текучка, ты уж извини. Надо отчет с торжественного собрания. Иди на завод. Да про происшествия не забывай. Рубрика каждодневная.
Я не настаиваю. Спорить с Вельзевулом бесполезно. А поехать очень хотелось. И настроение паршивеет, и опять хочется пойти к живому коврику не по графику.
Весь день я хожу сам не свой, а вечером иду к себе. К своему «Я». Третий раз в жизни.
Пока в проходной идет необходимая проверка, я вспоминаю прежние визиты к себе.
Первый раз в день совершеннолетия. Я шел, преисполненный гордости: еще бы, мне доверили общение с собственным «Я», значит я — равноправный член общества, свободный в выборе и поступках. Даже то, что отвечать за поступки теперь я буду сам, радовало меня.
А «Я» казалось мне взрослым и чужим, эдаким учителем, которому можно доверить самое сокровенное, интимное. Но «Я» оказалось таким же мальчишкой. Оно искренне верило в невозможное, не думало о плохом и полно было энергии и счастья.
Мы, захлебываясь, рассказывали друг другу о себе, планировали сказочное будущее, сплетничали о девчонках и даже перемывали косточки родителями. И ушел я набитый эмоциями, с великолепным чувством освобождения от детства и детских сомнений, но без знания, которое так пригодилось бы. Откуда было взяться мудрости у «Я», если опыт у нас был одинаковым.
А может и не нужно было мне тогда знание, а вера была нужна, вера и надежда, и любовь — банальный и вечный трилистник.
Второй раз пришел я к себе после окончания университета. И впечатление от беседы осталось сумбурное. Я и тогда мало в чем сомневался, требовал от «Я» практических советов, хвастался, а оно… хвасталось тоже. Но и сомневалось — я не вник тогда в это.
И вот третий визит. Неожиданный для меня самого. Еще осталось два. До конца жизни всего два.
Бесшумно сдвигается стальная дверь и я в камере связи. Одеваю легкий шлем, сажусь на кушетку.
— Что, скучно? — вспыхивает в мозге вопрос.
— Странно, раньше ты не начинал беседы первым.
— Раньше ты тоже ни в чем не сомневался.
— Стареем. Десять лет прошло, почти.
— Ну, ну. Только не ударяйся в воспоминания. Мне, может, хуже — и то молчу.
— Тебе может быть плохо?
— Думаешь, отсутствие тела защищает от чувств?
— Я вообще как-то не думал об этом.
— Ты вообще редко думаешь о себе. Значит и обо мне.
— Скажи, почему меня так тянет к Неизвестному Чудовищу?
— Тебя тянет просто к неизвестному.
— А почему я сам об это не подумал?
— Потому что у тебя есть тело и…
— Что «и»?
