«У тебя уже давно предынфарктное состояние было. Если бы тебя избили, инфаркт случился бы прямо там, в туалете, да еще осложненный ушибами и тем, что помощь поступила бы позже, пока тебя еще нашли б. Так что я из двух возможных бед выбрал меньшую.»
«Но предупредить мог в гостинице. Я бы не спать лег, а скорую вызвал!»
«Ни вопросов, ни просьб с твоей стороны не поступало,» — непробиваемо ответил Проводник. И счел возможным пояснить:
«Если поступит долговременное задание следить за твоим самочувствием, я буду постоянно тебя информировать о нем, предупреждать нежелательные для здоровья действия. Аналогично ты можешь поручить мне роль Охранителя, Защитника. Все это входит в мою программу.»
«Поручаю, — сказал я раздраженно, — мог бы и сам догадаться!»
«Тогда рекомендую расслабиться, — бесстрастно сказал Проводник. — Сейчас для тебя лучшее лекарство — покой. Физический и психологический. Лежи и вспоминай что-нибудь приятное. Если трудно, то я немного стимулирую этот процесс.»
«Опять как с волком», — проворчал я.
«Нет, так, без острых сенсорных нагрузок, на грани утреннего спокойного сна.»
«Ну, ну», — мысленно буркнул я и закрыл глаза. В недавней капельнице были какие-то снотворные, так что глаза закрывались охотно. Да и слаб я был. Очень слаб.
«Кстати, объясни-ка мне про инфаркт поподробней.»
«Сердце — уникальный орган. Этот мускулистый мешок без отдыха перегоняет кровь все время человеческой жизни. Сама же сердечная мышца снабжается кровью через наружные сосуды. И, если один из этих сосудов не может пропускать к сердечной мышце достаточно живительного кислорода, участок сердечной мышцы омертвевает, теряет прочность, эластичность и способность сокращаться. Сердце же продолжает работать и при сильном напряжении может разорвать омертвевший кусочек…»
«Это я уже слышал. Ты, кстати, с чего это мне начал читать лекцию?»
«Был невысказанный вопрос. И ты уже мог воспринимать информацию. А потом прервал меня упреками. Ну что, будем дремать?»
«Будем», — мысленно кивнул я, уплывая в тишину неторопливой памяти…
* * *
Он вошел в Город на четвереньках. К коленкам и локтям были привязаны мягкие подушечки, шел Он быстро.
Одет Он был в зеленую вельветовую куртку, красные вельветовые штаны и белые вельветовые туфли. Одежда была пыльная, но новая.
Он шел себе на четвереньках и уткнулся и уткнулся носом в блестящий грубый сапог с тупым носком.
— Ну, ты, — сказал страж грубым голосом, — вставай.
Он встал, снял подушечки, бросил их в пыль и пошел.
