* * *
Ревокур доел последний кусок лаваша и запил его кумысом. Оставались еще сыр и немного мяса. Он оторвал от газеты четвертушку и аккуратно завернул еду. И сразу начало сильно клонить в сон.
Сон — риск. Владимир попытался имитировать чтение остатков газеты. Увы, областная пресса всего лишь напомнила о необходимости посетить уличный «скворечник».
Сытый фотограф вспомнил о непонятной полоске, поманившей его золотым блеском, достал ее, еще раз подивившись теплоте мертвого вещества. И вновь удивился — полоска была белого цвета.
Он помял ее в руках. Полоска гнулась вдоль и поперек, будто вовсе была лишена упругости. Но, стоило разжать пальцы, принимала старую форму, форму белой полоски с загибающимися концами. Она будто намекала, что была браслетом. Чисто механически, позевывая, Ревокур приложил ее к левому запястью. С едва слышным щелчком полоска обвилась и сошлась краями без малейших следов стыка. Зевать сразу расхотелось. Фотограф четко знал, что никаких защелок, могущих скрепить края, не было. Он попытался подсунуть палец, чтобы снять загадочный браслет. Ничего не получилось. Браслет прилип к руке, будто составлял нечто единое с кожей. При всем при этом никаких неприятных ощущений Ревокур не испытывал. Он, даже, не чувствовал прикосновения ее к телу. Разве что, легкое тепло в запястье. И нельзя сказать, чтоб это тепло было неприятным.
Будто чья та теплая, дружеская, мягкая, но уверенная, рука взяла его, как брал отец при переходе через улицу.
Ревокур не успел толком удивиться, отметив лишь, что цвет загадочного браслета стал телесный, почти не отличимый от цвета кожи руки. Ему некогда было удивляться, потому что, вдруг, наплыли звуки. Они напоминали магнитофонную запись, пущенную с бешеной скоростью. И повизгивание скоростной прокрутки вплелись характерные звучания настройки радиоприемника. Атмосферные помехи, щелканья и всхлипы, дрожание шальных радиоволн, соседние станции, вздыхающие сквозь пелену эфирных шумов.
Скорость уменьшилась, помехи исчезли, четкий шорох несущей частоты смылся и красивый баритон с мягкой артикуляцией произнес:
— Арпентиум пер де сакро из мунутер фо?
Ревокур завертел головой. Сосед слева спал, склонив большое, плоское лицо. Справа тихо лежала на пустой скамье газета, придавленная свертком с остатками пищи. Впереди и сзади сидели сонные пассажиры. Их нечастые голоса слышались бормотанием.
— Кан ю спик инглишь? — сказал баритон.
— Йес, — автоматически ответил Владимир, проявив остатки школьных знаний языка.
