Картинки из моей жизни | страница 3

Надо сказать, мне уже почти 45 лет. Я видел много людей, но никто из них не мог так громко пукать и так весело смеяться как дядя Соломон.

Но, послушайте, если я не упомяну про Цилю Кровосос, мой рассказ о Гомеле будет неполным.

Циля Кровосос жила на улице Подгорной. Она была нашей дальней родственницей. Ее настоящая фамилия Бернштейн и она закончила царскую гимназию в Киеве.

Кличку Кровосос дал ей дядя Соломон еще в то время, когда приехал их Жлобина и снял у нее комнату за 7 рублей в месяц.

Надо сказать, он дал ей эту кличку не со зла и все это понимали. Циля была добрейшей женщиной. В 1953 году, когда за Соломоном пришли чекисты, она спрятала его в погребе.

Он просидел в погребе почти год.

Но и после того, как Соломон вышел на волю и его никуда не брали на работу, Циля Кровосос кормила его почти три года, пока Соломон не получил пенсию. Они так и остались жить вместе. В Гомеле подозревали, что это Циля Кровосос придумывает все веселые шутки, которые с таким талантом исполняет Соломон.

Когда мы с мамой навещали Цилю и Соломона, я видел, как дружно они жили. И уж точно такой фаршированной рыбы я не ел больше никогда в жизни.

Если вы спросите, почему я до сих пор не писал о своих близких родственниках, – я отвечу. – Я не хотел, чтобы вы плакали заранее. Все мои родственники всегда спали спокойно потому, что они были честные люди и боялись воровать.

А когда воровать разрешили официально, они уже были старые, да и воровать то было нечего.

Мой папа погиб на фронте. Он был сначала танкистом, потом разведчиком и уже в самом конце войны, помогая водрузить знамя победы над рейхстагом, был убит наповал вражеской пулей.

Эту историю я рассказывал своим друзьям несколько раз, пока однажды спокойный и рассудительный Яша Рубинчик деликатно не прервал мое повествование. Он отвел меня за сараи и открыл мне тайну деторождения.

Дети сидят в животе всего девять месяцев. При самых грубых подсчетах выходила разница в четыре с половиной года.

Я не стал расспрашивать маму, но стал внимательно слушать разговоры взрослых.

У меня выросли уши, но единственное, что я подчеркнул из этих разговоров, что мой папа был физкультурник.

Я разочаровался и потерял к нему всякий интерес.

Физкультурник – это небольшая потеря если у вас остаются столько дядюшек и тетушек, сколько есть у меня.

Как я уже говорил, мои родственники все очень честные, но если устроить среди них соревнование по честности, то, конечно, всех бы победил дядя Абраша.