Кряхтя от боли, Мышкин надел очки, приподнялся и в уцелевшее стекло увидел, как поезд на несколько секунд остановился и почти сразу начал движение – платформа была пуста. Но из первого вагона кто-то успел выскочить на ходу и побежал в его сторону.
Он с напряжением, боли в глазах, вгляделся и облегченно вздохнул: она. Легкие волосы развевались на бегу, сверкая серебром. На девушке осталась только белая юбка, точнее, уцелевшая нижняя часть платья. И вязаная сумочка на плече.
– Живы?.. Вы живы? – крикнула она, спрыгнула с платформы и подбежала к нему.
Мышкин попытался улыбнуться и с огромным трудом приподнялся на локте.
– Вот уж не знаю… Но полагаю, пациент скорее жив, чем мертв.
– Не шевелитесь! – приказала девушка.
Быстро, уверенно ощупала у него руки и ноги, провела пальцами по ребрам, потом по каждому позвонку. Дошла до головы, но Мышкин заорал так, что девушка отшатнулась.
– Похоже, трещина, – перевела дух она.
– Всего-то? – с подчеркнутой обидой протянул Мышкин. – Может, там у меня и головы нет! Ладно, чего уж… – слабо махнул он рукой. – Лоскут оторвался?
– Висит. Нужно шить. Или взять на скрепки. Противостолбнячное – срочно.
– Извините, у меня скрепок нет. Шить тоже нечем. И вакцину дома забыл.
– У меня все найдется, – успокоила она.
Девушка раскрыла свою сумочку, достала большую ампулу.
– Перекись водорода.
Оторвала с куста листок, обернула им шейку ампулы и отломила ее.
– Надо немножко потерпеть, – предупредила она.
И принялась струей поливать его затылок.
Мышкин дернулся и заорал.
– Ничего, ничего, – утешила девушка. – Сейчас все пройдет. Тетя больше не сделает больно…
Перекись перестала шипеть, Мышкин с облегчением вздохнул и уставился на ее голую грудь. Девушка покраснела и прикрылась руками:
– Извините…
– Нет, это уж вы меня извините! – проворчал он.
С усилием стащил с себя футболку и протянул девушке.
– Вот, – сказал Дмитрий Евграфович. – Ваш гонорар за медицинские услуги. Наденьте. Тогда, может быть, вас даже в сумасшедший дом не заберут.
Она быстро надела футболку, потом оторвала от своего подола лоскут, смочила остатками перекиси и ловко перевязала Мышкину голову.
– Так, кажется, лучше.
– Хм, – он потрогал повязку. – Жаль, зеркала нет.
Она протянула ему круглое зеркальце.
– До чего у меня мужественный вид! – торжественно заявил Дмитрий Евграфович. – Теперь только в Голливуд. Или в полицию.
– Нам туда все равно надо?
– В Голливуд?
– В полицию.
– Зачем? – спросил Мышкин.
– Но… Ведь на нас напали, – в свою очередь удивилась она. – На меня и на вас.
