Теперь же, пять лет спустя, она прочно утвердилась в местном обществе — женщины ее уважают, мужчины ее вожделеют и боятся. Она продвигалась не спеша — вербовала только тех женщин, которые сами искали ее, преимущественно тех, кто находился на грани развода, кому нужно было на кого-то опереться. Рэчел поддерживала их, давала то, чего им хотелось, а взамен они дарили ей свою верность. Лишь полгода назад она посвятила в свой шабаш тринадцатого и последнего члена.
Наконец, Рэчел могла начать выполнять те ритуалы, которым так старательно училась у Беллы. Много лет казалось, что они не приносят результатов, и Рэчел списывала неудачи на неполный состав. Теперь же она начала подозревать, что земная магия, к которой они постоянно обращались, просто не работает — в ней нет истинной силы и власти.
Она могла подвигнуть свой шабаш на что угодно, и ее приказ будет выполнен. Это тоже какая-то власть. Она умела добиваться чего-то от мужчин одним соблазнительным взглядом — и в этом была власть. Но всего этого недостаточно. Ей хотелось, чтобы магия заработала. Ей хотелось подлинной власти.
* * *
В «Пене дна» Цап учуял жажду власти, снедающую Рэчел, и признал в ней душу, родственную прежним своим безжалостным хозяевам. И ночью, пока Рэчел лежала в темноте своей хижины и размышляла о собственном бессилии, демон явился ей.
Вечером она заперла дверь скорее по привычке, чем из необходимости — преступность в Хвойной Бухте стремилась к нулю. И около девяти часов услышала, как кто-то пытается открыть ее снаружи.
Рэчел села в постели:
— Кто там?
Словно в ответ дверь медленно прогнулась внутрь, косяк треснул и откололся. Дверь распахнулась — за ней никого не было. Рэчел натянула одеяло до подбородка и забилась в дальний угол кровати.
— Кто здесь?
Из тьмы прорычало:
— Не бойся. Я не обижу тебя.
Луна светила ярко. Если на пороге кто-то стоял, его силуэт был бы виден в дверном проеме, но сколько Рэчел ни всматривалась, различить ничего не могла.
— Кто ты? Что тебе нужно?
— Нет — это тебе что-то нужно, — ответил голос.
Рэчел испугалась по-настоящему. Голос раздавался из пустоты футах в двух от ее кровати.
— Я первой спросила. Ты кто?
— Ууууууууууууууу, призрак ушедшего Рождества.
Рэчел ткнула себя в ногу ногтем большого пальца — не снится ли ей это. Не снилось. Она действительно разговаривает с бестелесным голосом, как это ни противно.
— Рождество наступит только через несколько месяцев.
— Да знаю. Я соврал. Не призрак я ушедшего Рождества. Я это однажды в кино услыхал.
