И еще одна проблема: как все-таки увязываются эти годы: 1941-й и 1991-й. Обозначив таким образом круг тем, которые он хочет затронуть и далее подискутировать по ним, и одновременно подчеркнув, что эти темы его не просто интересуют, но и мучают, Ахромеев заявил журналистам, что он готов отвечать на их вопросы.
МОСКОВСКАЯ ОБЛАСТНАЯ ГАЗЕТА «ЛЕНИНСКОЕ ЗНАМЯ». Каждому человеку свойственно ошибаться: от рядового до маршала. В 1941 году Сталин, обладая огромной, объемной информацией, тем не менее допустил стратегическую ошибку. И после сорок первого года у нас было немало новых ошибок, в том числе войны во Вьетнаме, Афганистане. Какие уроки и выводы вы, как военный советник президента СССР, извлекаете из допущенных ошибок, в том числе и прежде всего из просчетов 1941 года? Имеется в виду демократичность решений и анализ ситуаций.
АХРОМЕЕВ. Вы так поставили вопрос — ошибаться может каждый, от солдата до маршала, — что получается, будто выше маршала никого нет. Есть гораздо более высокие должности в государстве, и лица, их замещающие, нередко ошибаются не менее, а даже более крупно. Но это так, к слову.
Если же говорить о 1941 годе и непосредственно о предвоенных месяцах, то, действительно, одной из серьезных — я не считаю, что главной, но, подчеркиваю, одной из серьезных — причин неудач начала войны была грубая военно-стратегическая ошибка Сталина в оценке военно-политической обстановки в предвоенный период. Сталин не верил, что Гитлер может напасть на Советский Союз и одновременно вести войну с Великобританией. То есть вести войну на два фронта. Сталин исходил, наверное, хотя мне трудно об этом судить, документально это нигде не подтверждено, но все-таки он, видимо, исходил из уроков первой мировой войны, когда Германия именно из-за того, потерпела поражение, что воевала на два фронта.
Однако в 1941 году военно-политическая обстановка в Европе была совершенно иная, чем в 1914-м. Вы говорите, что Сталин имел много информации. Но когда исследователи сейчас говорят об этой информации, они упускают существенный момент. Я читал очень много донесений в Генеральный штаб, Сталину, Молотову, которые поступали им перед началом войны со всех концов мира. И от Зорге из Японии, и из Швеции, и из Швейцарии, и из Германии — от нашего военного атташе, а также немало других источников, в которых приводились прямые факты о том, что готовится вторжение, сосредоточиваются войска. При этом указывались конкретные группировки, номера частей. С точки зрения военного человека, читающего эти документы, совершенно очевидно, что надвигалась война. Более того, по характеру поступавшей в мае — начале июня информации становилось ясно: война неизбежна.
