— Не покидай меня, моё счастье! — взмолился Абу-Гассан.
Но странное существо помчалось по полю и исчезло вдали, прежде чем Абу-Гассан успел снова вскочить на коня.
Так навсегда покинуло Абу-Гассана его счастье.
* * *
— Какая печальная сказка! — промолвила дочь.
— Её можно было бы назвать сказкой о бедном обманщике, — сказала я. — Жаль, кота нет, некого воспитывать. Кому же мы теперь объясним, в чём смысл этой сказки?
— Ну, тут даже Васька и тот бы понял, в чём дело. Абу-Гассан сам виноват, вот почему и убежало от него его счастье, — сказала дочь.
— Он же не хотел врать, — возразил сын. — Его злая жена заставила.
— Значит, он был трус! — закричала дочь. — Вот будет у тебя злая жена, ты, что же, тоже станешь её во всём слушаться?
Сын помедлил немного — видно, представлял себе в это время свою злую жену.
— Ну и что же, — ответил он, — зачем она его заставляла, тем более если знала, что человек слабовольный? И люди кругом виноваты.
— В том-то всё и дело, — подхватила я, — ведь он всем говорил, что неграмотен, всех убеждал, но ему, бедняге, не верили. Это очень страшно, когда ты говоришь правду, а тебе не верят.
— И счастье виновато, — вдруг сказал Ральф своим глухим голосом.
Признаться, такая мысль мне не приходила в голову, несмотря на то что сказку эту я знала с детства и не раз её рассказывала.
А в самом деле: бедному Абу-Гассану каждый день твердили, что он великий гадальщик, а тут ещё все его предсказания, даже самые невероятные, сейчас же исполнялись; конечно, ему и самому стало казаться, что есть в нём таинственная сила и что ему открыто будущее. Исполняя все его предсказания, счастье совсем задурило ему голову, а потом само же от него и убежало.
— А он где был? — настаивала дочь. — У самого-то у него была голова на плечах?
Но тут стал накрапывать дождик. Пока он капал редкими каплями, мы собирали пожитки, а когда он припустил сильнее, мы залезли под огромную ель, чьи лапы лежали чуть ли не на самой земле.
Под ёлкой было сухо, дождь никак не мог сюда пробиться, но зато очень весело шумел сверху, так что по всей ели шёл его шум.
Стало прохладно; мы сидели, прижавшись друг к другу, — никому не хотелось, чтобы на дождик высунулась нога или плечо. Под елью было темно и славно; ребятам тут так понравилось, что они сказали:
— Останемся тут жить.
И ещё:
— Расскажи сказку…
Но сказок я больше рассказывать не стала, потому что дождь вдруг кончился и мы по мокрому, сверкающему, весёлому лесу отправились домой.
