Ее конечности уже давно утратили чувствительность. Мороз убил даже зубные нервы. Она бы не заметила, что стискивает зубы, если бы не мягкие бугорки на деснах словно протыкаемые тонкими иголочками боли от давления. Когда вскоре после возвращения от развалин хижины Лори наконец набралась решимости и осмотрела себя в поисках обморожений, то обнаружила, что пальцы на левой ноге превратились в безобразные черно-серые шишки, совершенно не способные обрести прежний вид. Четвертый и пятый пальцы на правой ступне — тоже. Кончики пальцев на руках были в скверном состоянии — точнее, в ужасном, — а также правая щека и левое ухо. Но Лори обрабатывала их мазью и перевязывала, у нее еще оставалась надежда, что обмороженные места заживут.
Впрочем, она не представляла, каким образом пустится в обратный путь. Она ни за что не перейдет шельф в одиночку. А кто ей поможет? Рация сломана, снегоход тоже, весь мир опустел.
Вдобавок ко всему Лори не позаботилась о припасах на обратную дорогу.
Было чудом, что она добралась до бухты. Лори сомневалась, что найдет обратный путь через лабиринт расщелин и гребней, окружавших гнездовье, не говоря уже о том, чтобы вернуться на дальнюю оконечность острова Росса. Черт возьми, она с трудом выбиралась по вечерам из палатки. Иногда она в панике вылезала из спальника и судорожно искала вход, как будто разучившись пользоваться руками.
«Кто она такая, — думала Лори. — В общем, никто. Когда она умрет, о ней не вспомнят. Простая истина заключалась в том, что сила — ну или комбинация мышц, удачи и воли, — которая помогла ей дойти от хижины до станции, а затем перебраться через лед, на ту сторону залива, иссякла. Закончилась. Финиш».
Финиш. Финны. Шведы. Тефтели.
Она чуть слышно рассмеялась, и от этого усилия разболелся живот.
Лори слышала, как под скалами трубно кричат пингвины. Когда она в последний раз выходила из палатки, чтобы закрепить свободный конец брезента, они сидели, сгрудившись кучкой, подставив спины ветру. Большинство держали яйца в лапах, прижимали их к мягким круглым проплешинам внизу живота, защищая от холода. Пингвины, у которых не было яиц, укрывали яйцеобразные куски льда, мертвые маленькие миры, которые они защищали так же рьяно, как настоящее потомство. Лори читала об этой черте поведения. Пингвинам так отчаянно хочется вывести птенцов, что они хватаются за любые предметы, хотя бы отдаленно напоминающие яйцо. Камни, куски льда и снега — не важно. Как только один из пингвинов, высиживающих настоящее яйцо, оставит его, чтобы нырнуть за едой, остальные бросают камни и льдышки и ссорятся, пока кому-нибудь не посчастливится подмять яйцо под брюхо. Они всегда предпочитают настоящие яйца фальшивым, а значит, пользуются подделками лишь для утешения, точно так же как матери, потерявшие детей, цепляются за детские подушечки или игрушки, в которые играл ребенок, прижимают их к лицу и груди, чтобы вспомнить, как это было до сих пор.
