— Гадюкой, — пробормотал Сэм. — Давным-давно.
Да, задумчиво повторил он про себя, давным-давно. В те времена вора, осмелившегося переступить порог Гильдии наемных убийц, прикончили бы в мгновение ока — как, впрочем, и любого убийцу, зашедшего в Гильдию воров. Вражда между представителями этих профессий воистину была смертельной. А потом настала Победа, и все начало расползаться по швам. Но Сэм частенько пользовался услугами Арси, когда надо было пролезть туда, куда он сам с его ростом в почти шесть футов пробраться не мог. Просить о помощи другого убийцу значило бы нарушать правила, вот он и обращался к вору, который не только был одним из самых низкорослых людей, но и не гнушался поработать на пару с убийцей — за соответствующую мзду, разумеется. Они прекрасно сработались: Сэм убивал жертву, а Арси потом бодренько очищал дом от лишних вещей. И все-таки Сэм до сих пор стеснялся этого союза, и нахально-невозмутимый вид Арси его несказанно раздражал.
Арси, как и многие уроженцы Бариги, покинул сельский дом, решив искать счастья в городах Шестиэемья. В продуваемой холодными ветрами северной провинции жители были маленькими, ловкими и закаленными. Впрочем, Арси считался коротышкой даже у себя на родине, где обычный рост человека — футов пять. Жестокий и хитрый, Арси улыбался, даже когда раздевал человека до нитки или перерезал ему горло. В большом городе он прекрасно устроился и, став главой Гильдии воров, ухитрился выжить на этой должности. Арси был старше Сэма — но насколько, не говорил никогда. По внешности ему можно было дать лет сорок пять — пятьдесят, а по состоянию ума — не более двадцати. В этом смысле он разительно отличался от невозмутимых и достойных доверия бариганцев. Без сомнения, в семье он был белой вороной. Впрочем, всю свою жизнь Арси был вором, и потому не испытывал необходимости взрослеть. Из-за этого он порой бывал просто невыносим.
— Как ты думаешь, мы остались единственные? — спросил Арси спустя минуту. Голос его прозвучал едва ли не жалобно. Несмотря на солидный возраст, он сохранил некую внешнюю невинность, весьма удобную для человека его профессии. Сэм придвинул стул себе и уселся.
— Единственные в чем? — спросил он.
— В том, что не отбелились. Не стали хорошими людьми, законопослушными людьми, людьми, помогающими старушкам, — одним словом, приличными. — Для пущей выразительности Арчи плюнул на пол.
— Не знаю… — Сэм закутался в плащ, словно чувствуя неловкость. — Ну, нет, конечно. Я хочу сказать — зло существовало всегда — с тех пор, как появился разум…
