европейских странах. И чем больше внимания в современной России уделяется ей по западному примеру, тем более престижной, а потому конкурентной и как следствие нервной, она становится. Тем более нервными становятся люди, которые работают в этой сфере.
Матом я, воспитанная на русской классической литературе, научилась ругаться, только поработав менеджером. Когда ты долго слушаешь бредни клиента о том, что «я хотел, чтобы ты сделала это вчера, но забыл тебе сказать об этом, но отчитываться мне сегодня, поэтому сейчас мне нужно это сделанным». Чтобы никто не подумал, что я преувеличиваю, могу сказать, что стандартная шутка «когда вам это надо?» – «вчера!» пошла именно из рекламного бизнеса. Когда ты полчаса вымученно улыбаешься телефонному аппарату, и слава Богу, что эту жалкую улыбку видит только бездушный агрегат, а про себя шепчешь проклятия одно другого забористей… Когда ты левой рукой отвечаешь на ровно такие же требования другого клиента, только уже по почте. Когда ты… короче, вот тогда, положив наконец трубку и сказав нежное «Будет сделано, Венера Ивановна, не волнуйтесь!», ты можешь уже выругаться матом на невинную технику. А твои коллеги по несчастью, исходя только из одного показателя – количество мато-минут, которые ты потом не можешь успокоиться, четко определяют глубину проблемы. Если всего одна мато-минута – это либо любимый клиент, либо проблема небольшая. Если через 5 минут после разговора менеджер еле ворочает языком, но шепчет проклятия, то либо сейчас пойдет к руководству «пробивать тему», либо сядет писать очередное заявление об уходе.
Один из «жирных» клиентов, с которого агентство сытно кормилось, выпал мне. А надо сказать, что такие «тучные коровы» (в библейском смысле) прекрасно понимают свой статус и пользуются им в хвост и в гриву. Поэтому меня их менеджер уматывал так, что к вечеру я не чувствовала ни ног, ни рук, ни себя как отдельную личность.
Как-то после очередного ежедневного измывательства Венеры Ивановны (так в нашем отделе называли эту молодящуюся женщину со следами бурной жизни на лице. Она мнила себя интеллектуалкой, но деревенский говор так явно портил общую картину, что «Венера Ивановна» въелось в нее хуже татуировки), я пришла домой полностью морально разложившаяся. Умница-муж приготовил ужин, накрыл на стол и вытащил бутылку виски. И как-то смог убедить меня, принципиальную трезвенницу, выпить 50 граммов от нервов. Кончилось тем, что после четверти бутылки Антон уползал из-под стола, а я только пришла в сознание и меня перестала бить холодная дрожь. Алкоголь меня не брал, наоборот, только под алкоголем я себя почувствовала живой.
