Майор Барнэби занимался своими расчетами, или, используя выражение в духе Диккенса, просматривал дела. Майор Барнэби был чрезвычайно методичным человеком. В книге, переплетенной в телячью кожу, были записаны купленные им акции, акции проданные и, соответственно, расход или приход по ним. Преимущественно — расход, потому что, как и большинство отставников, майор был азартен, и скромные проценты, без всякого риска, не привлекали его.
— Эти нефтяные скважины выглядели так надежно, — бормотал он. — Казалось, принесут целое состояние. А вот такая же чепуха, как и алмазные копи. Канадские земли — вот что должно быть теперь верным делом!
Он прервал свои рассуждения, потому что в открытом окне показалась голова мистера Рональда Гарфилда.
— Привет! — жизнерадостно произнес Ронни. — Надеюсь, я не помешал?
— Если вы собираетесь зайти, то — через двери, — сказал майор. — И поосторожнее с растениями на горке. Кажется, вы сейчас как раз на них стоите.
Ронни с извинениями отступил и тут же появился в дверях.
— Если нетрудно, вытрите ноги о коврик! — крикнул ему майор.
Он считал, что молодые люди просто невыносимы. И действительно, журналист Чарлз Эндерби был пока единственным молодым человеком, к которому он довольно продолжительное время чувствовал расположение. «Славный малый, — говорил себе майор. — К тому же интересуется моими рассказами о войне с бурами». К Ронни Гарфилду майор не питал такого расположения. Практически, что ни говорил, что ни делал несчастный Ронни, все раздражало майора. Однако гостеприимство есть гостеприимство.
— Выпьете? — спросил майор, верный традиции.
— Нет, спасибо. Я, собственно, зашел узнать, не подвезете ли вы меня? Я собираюсь сегодня в Экземптон и узнал, что вы наняли Элмера.
Барнэби кивнул.
— Надо съездить по поводу вещей Тревильяна, — объяснил он. — Полиция там свои дела закончила.
— Видите ли, — робко продолжал Ронни, — я именно сегодня собрался поехать в Экземптон и подумал, что мы могли бы отправиться вместе, а расходы поделить поровну. Как вы?
— Конечно, — сказал майор, — Я не возражаю. Впрочем, вам лучше бы прогуляться пешком, — добавил он. — Тренировка. Вы, молодежь, совсем теперь не занимаетесь спортом. Хороших шесть миль туда и шесть — обратно. Нет для вас ничего лучше. Если бы не необходимость везти сюда некоторые вещи Тревильяна, я бы и сам пошел пешком. Изнеженность — вот проклятие нашего времени.
— Я согласен с вами, — сказал Ронни. — Но я не уверен в своих силах и рад, что мы с вами так хорошо договорились. Элмер сказал, что вы отправляетесь в одиннадцать. Ведь верно?
