— Конечно, это ведь бросается в глаза, — согласилась мисс Персехаус. — Вы у них уже побывали?
— Нет. Собиралась пойти сегодня. Только не представляю себе, что я им скажу.
— О, я вам сейчас устрою предлог, — бодро сказала мисс Персехаус. — Дайте-ка мне ручку, почтовую бумагу и конверт. Вот так. Теперь минутку, — и после небольшой паузы она вдруг неожиданно разразилась страшным воплем:
— Ронни, Ронни, Ронни! Что он — оглох? И что это он не идет, когда его зовут? Ронни! Ронни!
Ронни тут же примчался с кисточкой в руке.
— Что случилось, тетя Каролина?
— Что тут должно случиться? Я тебя зову, и все. Вчера у миссис Уиллет был к чаю какой-нибудь особенный торт?
— Торт?
— Торт, сандвичи, еще что-нибудь такое? Ох и туго ты соображаешь, мой мальчик. Ну что у вас там было к чаю?
— А, к чаю! Кофейный торт, — ответил едва пришедший в себя Ронни. — Сандвичи с паштетом.
— Кофейный торт, — сказала мисс Персехаус. — Подойдет! — И весело принялась писать. — Можешь идти красить, — обернулась она к Ронни. — И нечего стоять тут с раскрытым ртом! Аденоиды тебе удалили еще в детстве, так что причин нет.
Она написала:
«Дорогая миссис Уиллет!
Я слышала, у вас вчера к чаю подавали необыкновенно вкусный кофейный торт. Не будете ли вы столь добры и не дадите ли мне его рецепт? Знаю, что вы не откажете в моей просьбе, — ведь инвалиду только и разнообразия в жизни, что полакомиться. Мисс Трефусис любезно обещала передать вам эту записку, потому что Ронни сегодня утром занят. А какой ужас с этим беглым каторжником?!
Искренне ваша,
Каролина Персехаус».
Она положила записку в конверт, заклеила его, надписала.
— Вот вам, моя милая. Вы, вероятно, увидите, что у дверей околачиваются репортеры. Много их ехало в фордовском шарабане[23]. Так вы спросите миссис Уиллет, скажите, что вы от меня, и тогда проберетесь вовнутрь. Мне нет необходимости наставлять вас, чтобы вы там ничего не проморгали и воспользовались визитом наилучшим образом.
— Вы так добры, — сказала Эмили, — так добры!
— Я помогаю тем, кто сам способен себе помочь, — сказала мисс Персехаус. — Между прочим, вы не спросили, что я думаю о Ронни. Вероятно, он тоже в вашем списке. По-своему он неплохой молодой человек, но до жалости слаб. С горечи должна признаться, что за деньги он готов на что угодно. Подумать только, что ему приходится терпеть от меня! А мозгов не хватает понять, что он был бы мне в десять раз дороже, если бы время от времени возражал или посылал меня ко всем чертям. Да, остается еще капитан Вайатт. Этот, мне кажется, курит опиум. Его легко вывести из себя, и он становится самым невыносимым в Англии человеком. Ну вот, еще что-нибудь хотите узнать?
