– И что же дальше? – спросил, судя по завибрировавшему хребту, Вадик, которому была близка тема геологов.
– Дальше как водится, – с невесёлой иронией ответил Андрей Николаевич. – Построили лагерное отделение, провели дороги. Молодёжь отправили учиться, кто захотел. Кто упорствовал перед искушением – стал врагом народа со всеми вытекающими. Поехал золото мыть на благо отечества. Близилась война и родине позарез был нужен каждый грамм драгоценного металла. А жила здесь была бедной… Со всеми вытекающими… В общем, не стало староверов. Здесь потом смолокурня была. Сезонники раньше жили, пока смолу заготовляли. Теперь и того нет.
«Интересно, как добывали золото древние эвенки? – подумал я. – Сколько потребовалось лет, чтобы намыть песка для отлития Золотых Врат?»
И тут мне пришла в голову мысль: а были ли на самом деле эти Золотые Врата? Кто их видел кроме меня? Я никак не решался спросить, видели ли компаньоны то же, что и я, а сами они об этом молчали, словно тема раскопок была запретной. Темнота изрядно дезориентировала меня. Мрак по-прежнему стоял кромешный. Гроза прекратилась, но тучи висели в небе, заслоняя луну и отдаляя рассвет, когда можно будет хоть что-нибудь разглядеть. Кроме того, они изливали немыслимое количество влаги. В гулком амбаре эхо от падающей воды напоминало отзвуки мелодичной пещерной капели со сталактитов. Это угнетало и смущало меня, не позволяя удостовериться, где именно я нахожусь. Сегодняшняя ночь угнетала своей неопределённостью.
Перестук дождика затихал, и я стал осматриваться, куда нас с Маринкой занесло. Шагали мы по густой траве, смешанной, сорной – тимофеевке, крапиве и репейнику, – какая вырастает в гиблых местах. В данном случае она с трёх сторон окаймляла большой прямоугольный пруд, на четвёртом, покрытом кустарником берегу которого зачем-то имелся дощатый навес, укреплённый вбитыми в дно сваями. От него над затянутою ряской водой протянулись хлипкие сгнившие мостки – две жёрдочки и редкие косые досочки на них. На спине Маринки висел кокетливый рюкзачок. Мы совершали туристический поход по лесным просторам то ли новгородской, то ли псковской области и вдруг наткнулись на этот пруд. Такие водоёмы обычно устраиваются посреди деревни на случай пожара, но признаков жилья вокруг не наблюдалось.
Мы уже изрядно запарились, и Маринка пригласила меня купаться. Она скинула рюкзак, разделась и смело полезла в пруд. Я же следовать её примеру не торопился, душа не лежала к грязной воде. Я хотел предупредить её, что на дне могут скрываться коряги, о которые можно пораниться, но отчего-то передумал и решил проверить на прочность переправу. Сняв одежду, я забрёл по пояс в тину и стал расшатывать мостки. Как и предполагал, доски оказались совсем трухлявые. Сломать жерди также не составило труда. Я проделал это, пока Маринка бултыхалась, смывая усталость и пот. Мостки погрузились на дно, которое и в самом деле оказалось здорово замусоренным всякими колючими ветками и склизкими топляками, о которые я спотыкался. Я уже хотел было совершить экскурсию к навесу, но он чем-то отпугивал меня и я замешкался, раздумывая, стоит ли туда идти. Вдруг я увидел группу людей – человек пять. Они деловито зашли в воду, не обращая на нас внимания, и стали нырять и плавать, не снимая белья. Я хотел сказать об этом Маринке, но вдруг с ужасом заметил, что все пятеро – скелеты в драном тряпье, едва прикрывающем белый костяк. То были здешние утопленники – хозяева пруда! Я оглянулся и увидел вместо Маринки голый череп и рёбра, потому что она уже окунулась целиком, а я зашёл лишь по пояс! Опасаясь обратить на себя внимание мертвецов, я глянул вниз…
