– Почему вы остановились? – забеспокоился Лепяго.
Я испуганно озирал административный корпус, будучи твёрдо убеждён, что не войду туда ни за какие коврижки. Страх снова оказаться за решёткой заглушал голос разума. К дьяволу все эти раскопки! Из-за запретки даже Слава не вытащит!
– Илья, да идёмте же! – потянул за рукав Андрей Николаевич.
Переборов боязнь, я с тяжёлым сердцем шагнул на территорию усть-марьского островка ГУИН. [11]
Хозяин Усть-Марьи оказался плотным мужчиной лет сорока пяти, с явной примесью кровей коренных жителей – эвенков или юкагиров. Как всякий полукровка, работающий в бюджетной организации, он имел весьма разнообразные служебные интересы: на столе у перекидного календаря я заметил книгу «Как дрались в НКВД».
– Ага, пришли, – изрёк он вместо приветствия, прощупывая меня своими чёрными глазами-щёлочками. – Ну, проходите, садитесь.
– Вот, Потехин Илья Игоревич, – угодливым тоном представил меня Лепяго, – а это Проскурин…
– Феликс Романович, – закончил хозяин кабинета. – Располагайтесь удобнее. Андрей сказал, что вы историк из Ленинграда?
– В общем-то, да.
– Тогда вы попали в богатый историями край. Музей видели?
– Очень интересная экспозиция, особенно нумизматическая коллекция. Да и этнографическая часть тоже сделана с любовью, – я как мог постарался отблагодарить Лепяго за познавательную экскурсию.
Проскурин с одобрением посмотрел на Андрея Николаевича.
– Этот край вообще богат историями, – повторил начальник колонии. Он выдвинул ящик и проворно достал оттуда красивый страшный нож с наборной рукоятью. – У меня здесь свой музей.
Я рассмотрел финку, насколько позволяло расстояние до стола. Узкий злючий клинок ладони две длиною, острючее лезвие, о которое, казалось, нельзя не порезать пальцы, просто взяв нож в руки, медная полугарда хищно загнулась внутрь, рукоять набрали из плексигласа и красивого тёмного дерева, она заканчивалась небольшим медным же навершием с тусклой бляшкой расклёпанного хвостовика.
– Это Сучий нож, – сообщил Проскурин. – Он откован из студебеккеровской рессоры, были такие грузовики, их американцы по ленд-лизу нам поставляли. Этот нож принадлежал Королю. Вы слышали о сучьей войне?
– Это когда блатные, сражавшиеся на Великой Отечественной, вернулись в лагеря, а правильные воры их не приняли?
– В точку! – отлил Проскурин глыбу из стали и уронил изо рта. – Этим ножом Король в 1948 году перекрещивал на ванинской пересылке воров в сук.
– Я так и понял, что это знаковый предмет.
