Не исключено, что она искусственного происхождения. И там кто-то есть. Или что-то. Что эвенки не хотели выпускать.
Я зябко поёжился.
– Холодно у вас тут, Андрей Николаевич, – сказал я. Пойдёмте наверх, а то батарейки садятся.
– Отчего же, пошли, – засуетился Лепяго.
Фонари и в самом деле тускнели. Свет становился всё желтее, словно подземелье отнимало у него силу. И мы поспешили вырваться из объятий тьмы, которая постепенно наваливалась со всех сторон, поглощая за нашими спинами нерукотворные колонны.
Когда мы, наконец, вынырнули на поверхность, все с облегчением вздохнули. Вася даже заулыбался. Мы дружно зашагали в лес, оставляя позади зловещий мрак пещерного входа. Обратная дорога показалась значительно короче и, спустя час, мы подошли к машине. Водитель меланхолично курил, демонстрируя образчик чисто шофёрской покорности судьбе. Правда, при появлении напарника, заметно приободрился и, похоже, перемигнулся о чём-то, известном лишь им. Вася, видимо, дал понять, что я согласился на раскопки. Он залез в кабину, а директор присоединился к нам и всю дорогу царило напряжённое молчание. Андрей Николаевич только поначалу пытался заговорить со мною, но долго перекрикивать рёв грузовика не смог и вынужден был заткнуться:
– Понравилась пещера? – проорал он.
– Очень! – крикнул я. – Вы детишек туда водите?
– Каждое лето, – кивнул Лепяго. – Хороша пещера!
– Холодно только!
– Что?!
– Холодно там, говорю!
– Сыро! Я тоже озяб весь.
Я кивнул и уставился в убегающий лес. Тема иссякла, но тут Лепяго толкнул меня локтем. Он что-то говорил, но я не расслышал.
– Верно, – проорал он в ухо. – Холодно сегодня очень. Я тоже замёрз. В первый раз так.
Я пристально посмотрел на него и директор умолк. Минут через сорок показались первые дома Усть-Марьи.
Заплатив шофёру чисто символическую сумму, мы отпустили машину. Зашли в избу, сели за стол и достали немудрёную жратву, чтобы запитать её всухомятку. Возиться со стряпнёй мне расхотелось, экскурсия подействовала или просто в людях разочаровался, не знаю. Андрей Николаевич опять куда-то утёк. Наверное, на доклад к хозяину. Да и хрен с ним.
– Как тебе пещерка? – спросил я у Славы.
– Гнилое место, – корефан лущил яичную скорлупу, хмуро уставившись в стол.
– А тебе? – посмотрел я на Вадика.
Гольдберг скользнул по мне нерешительным взглядом и промолчал. Видок у энтомолога был несколько утомлённый. Он напоминал слегка выжатый лимон. Должно быть, прогулка подействовала. Я тоже устал, но усталость эта носила не столько физический характер (хотя пешком до горы и обратно тоже не ближний свет), сколько носила окраску некоего недомогания, которое могла бы ощущать подсаженная электрическая батарейка… если бы она имела чувства.
