Суперсыщик Освальд | страница 25
ГЛАВА 14, в которой кое-кто вступает в мою жизнь, а кое-кто — в мое дерьмо
Около половины десятого отец Тима пристегивает мне поводок, чтобы идти со мной на прогулку. Это происходит каждый вечер, в любую погоду — хоть дождь, хоть снег.
У меня, конечно, есть возражения против поводка, но гулять с отцом Тима, когда его свобода передвижения ничем не ограничена, — удовольствие нижнего среднего. Он в таких случаях прилипает носом к каждому припаркованному автомобилю и часами пялится на приборную доску. А когда он на поводке, то я просто тяну его за собой, пока он не трогается с места.
Удивительный летний вечер. Заходящее солнце зажигает кудрявые облачка на небе разноцветным огнем. Теплый южный ветерок ласково треплет мою темно-коричневую шерсть. (Ну как вам нравится моя манера изъясняться? Правда, здорово? Да, что ни говори, а мое истинное призвание — писать. Кто сказал «писать»?! Попрошу без дурацких шуточек!)
По пути я с интересом обнюхиваю деревья, изгороди и фонарные столбы. Конечно, я знаю всех собак нашего квартала, которые расписываются на этих объектах. Но иногда попадается и незнакомый почерк, как, например, на афишной тумбе, у которой я только что остановился.
Да, вот это аромат! По сравнению с ним «Шанель № 5» — зловоние протухшей кислой капусты. Я просто не могу нанюхаться. Это облако аромата явно оставила какая-нибудь потрясающе эффектная дамочка. Если она когда-нибудь попадется мне на глаза, я ей точно предложу лапу и сердце. А если она мне откажет, я покончу с собой, приняв смертельную дозу «Чаппи».
Я еще раз на прощание втягиваю носом этот роскошный аромат, и мы идем дальше. Метров через тридцать я сажусь посреди тротуара и справляю свою большую нужду. Куча становится все больше и больше, а лицо отца Тима все длиннее. Он потом должен будет погрузить эту кучу в полиэтиленовый пакет и бросить в ближайшую урну для мусора. А что он делает, когда я заканчиваю свои дела? Он осторожно озирается по сторонам, и мы быстренько сматываем удочки.
— Не вздумай наябедничать на меня дома! — тихо грозит мне отец Тима и ухмыляется.
Он может быть спокоен: трудно предположить, что в ближайшие пятнадцать минут я научусь говорить. А если бы и научился, то я бы первым делом… Стоп! Я вдруг замираю на месте и широко раскрываю глаза. Как вы думаете, кто стоит на другой стороне улицы рядом с чужим горным велосипедом? Новый друг Тима Аксель, которого я будто бы укусил. А где находится его правая рука? На седле!
