Фредди и большой шурум-бурум - Дитлоф Райхе

Пробил мой час.

Наконец-то в доме тишина. Энрико и Карузо, наши морские свинки, кажется, угомонились, сэр Уильям прикорнул на своей кошачьей лежанке, а мастер Джон куда-то отправился по своим делам.

Теперь я могу спокойно приступить к работе. Я задумал написать роман из своей жизни.

Конечно, как всякий мало-мальски приличный писатель, я задаю себе вопрос, а будет ли кому-нибудь вообще интересна моя история? И стоит ли она того, чтобы ее записывать?

Я полагаю, что да. Несомненно стоит. Если тебе суждено было родиться в клетке, провести детские годы в заточении, быть проданным, переходить из рук в руки, скитаться по чужим домам, жить в подполье, томиться в неволе, осуществить побег и в конце концов обрести свободу, то тебе есть о чем рассказать миру. Такую историю нарочно не придумаешь. Это надо пережить на собственной шкуре.

Естественно, у меня, как у всякого мало-мальски приличного писателя, есть компьютер. Мастер Джон сказал мне пароль, чтобы я мог пользоваться машиной. Очень мило с его стороны, но я бы обошелся и без его любезности. Потому что пароль я уже давным-давно раскусил. Я такие штуки щелкаю как орешки.

Орешки, впрочем, я тоже щелкаю. И семечки тоже, и мучных червей. Хотя нет, мучных червей не щелкают. Их просто глотают. Это такой деликатес, которым не так-то часто удается угоститься. Вот почему я невольно вспомнил о них. Уж очень мы их любим.

Пора, пожалуй, объяснить, кто это мы и кто это я.

Мы — это хомяки, а я — это хомяк.

Точнее, не хомяк, а хомяк золотой, по латыни Mesocricetus auratus. И попрошу не путать меня с пошлым хомяком полевым (Cricetus cricetus), который имеет с золотыми хомяками столько же общего, сколько компьютер с примитивными счетами. Мы, золотые хомяки, существа совершенно особенные. Но к этому я вернусь чуть позже.

Никто не упадет со стула от изумления, если я скажу, что родился в обыкновенной клетке. До недавнего времени считалось, что золотые хомяки живут только в неволе, поскольку на свободе они якобы не водятся (ошибочное мнение, замечу в скобках). Обыкновенно они рождаются в клетке, здесь проходит вся их хомячья жизнь, пока они не впадают в вечную спячку.

Я родился в зоомагазине. Моя прабабушка любила повторять, что мы должны быть благодарны нашему хомячьему богу за то, что он нам послал такую сладкую жизнь.

— Дети, — говорила прабабушка нам, малышам, — цените то, что у вас тут есть. Вы сыты, накормлены и живете в чистоте.

Сама прабабушка какое-то время жила в клетке, принадлежавшей одной противной девчонке. Эта девчонка, по рассказам прабабушки, была страшной распустехой и лентяйкой. Если быть точным, прабабушка говорила так: