Он развалился в кресле, сунул в пасть «Литературоведу» профессорский рогалик. Ректор расплылся в улыбке — он обожал Бема. Когда-то писатель сделал его героем своего нашумевшего романа — уважаемый профессор, с признаками начинающегося слабоумия и тремя лишними генами, делающий открытия в туалете.
Всего этого ректор не помнил, все это он начисто забыл — он знал только одно — что был главным героем нашумевшего романа.
— Как вы тогда здорово меня описали, — говорил он, наливая коньяк.
— Еще, профессор.
— Как точно!
— До краев, коллега. Не жмотьтесь!
— Прямо попали в точку. Проникли в душу! Отгадали затаенное.
Бем осушил бокал:
— У вас с памятью все так же? — на всякий случай поинтересовался он.
— Да, да! — успокоил ректор, — что за вопрос!
— Тогда я напишу о вас еще один роман.
— Благодарю вас, — ректор был польщен, — только я бы очень хотел, чтобы в нем была отражена моя роль в перестройке.
— Отразим, — упокоил Бем.
— У меня есть название, — скромно вставил ректор.
— Валяйте.
— «Отец».
— Что?
— Отец перестройки. Ведь есть же отец атомной бомбы, водородной. Я — перестройки!
— Сколько у вас сейчас генов? — поинтересовался Бем.
— Как всегда — 48!
— Не 50?
— Нет, нет, зачем мне столько?
— Как отцу…
Глаза ректора озорно загорелись:
— Судите сами. Только вчера телеграфировал: «А соберите-ка чрезвычайный пленум!» и вот, — он протянул газету, — читайте.
— «Открытие чрезвычайного пленума», — прочел Бем.
— Ну, отец или не отец?!.. Ваш роман будет бомбой, почище опенгеймеровской! Вы когда приступаете?
— В четверг, папаша.
— Тогда я вам кое-что расскажу.
И ректор поведал Бему о своих планах — о введении в России плюрализма, о второй партии и в конце обещал ему обеспечить всех советских людей отдельными квартирами.
— Вот, у меня уже готова телеграмма: «А не обеспечить ли к 2000-му году…»
— Отец, — остановил его Бем, — у меня к вам сыновья просьба.
— Что-нибудь по перестройке?
— Отчасти. У меня есть друг.
— Ваш друг — мой друг.
— Вот, вот. И вот наш друг сейчас без работы. Не могли бы вы его взять в ваш Университет?
Ректор замялся.
— Видите ли…
— Невероятно талантливый человек, редких способностей и…
— Вы говорите — талантливый? — лоб ректора наморщился, он насторожился.
Бем мгновенно вспомнил условия Университета.
— Да какое там талантливый, — заторопился он, — так, середняк, посредственность, недалек от дебила.
Упоминание дебила несколько успокоило ректора, складки на лбу разгладились.
— Когда кончил наш Университет? — спросил он.
