Не нахожу более нужным распространяться об обстановке места, она уже понятна; проследим, как идет здесь жизнь день за днем, и обратим свое внимание на обстановку быта, на, так сказать, общественные учреждения. Мне прежде всего пришлось увидать их. Самым общественным мне показались: трактир, кабак, полпивная лавочка, мелочная лавочка, булочная, цирюльня. Трактиров попадалось во множестве, особенно на обширных Рогожском и Таганском рынках; кабаков не менее трактиров; мелочные или овощные лавки занимают третье место, и многие из них смотрят большими лавками, при некоторых и винные погребки; цирюльни немногочисленны и крайне грязны, за исключением одной-двух, не более; булочные, содержимые немцами, являются самыми цивилизованными местами…
Из общественных мест, которых значение я не нахожу нужным раскрывать в его полном смысле, остается еще одно — это бани. Странно как-то действует на вас, когда, оглядываясь кругом на таком значитель^ ном пространстве, не встречаешь ни театра, ни одной
книжной лавки, ни библиотеки, ни кондитерской с газетами, как это уже довольно повсеместно развилось, не говоря про европейские города, даже в Петербурге, наконец, ни одного журнала и очень редки «Московские ведомости» во многочисленных трактирах.
Невольно является вопрос, хорошо ли это делается, что все у нас сосредоточивается как-то в одном месте, тяготеет к одному центру, собирается в кучу, оставляя огромные пространства совершенно в стороне и делая, таким образом, из одного города, хотя бы из Москвы, два или несколько не похожих один на другой городов, и не мешает ли это развитию и чтения, и просвещения вообще?
В недавнее время много говорили о народном театре. «Русский мир» сделал даже публичный вызов о составлении драматического общества в Петербурге и Москве. Господин Баженов поместил свои соображения по этому поводу в «Московских ведомостях». Говоря о Рогожской части, мы решаемся также коснуться этого предмета. Пробежавши легкий очерк современного состояния этой части первопрестольного града Москвы, всякий легко уверится, что оно далеко не удовлетворительно и может быть безобидно сравнено с застоявшимся огромным болотом по своей неподвижности. Что в этом болоте много жизни, что, может быть, из него подымется крепкий могучий лес, — это дело другого рода; но можно безошибочно согласиться, что оно, как болото, требует обработки, чтобы из него вышло что-нибудь путное: ведь немало русских торфяников совершенно сгнило от того, что их оставили долгое время в неподвижном состоянии…
