— Хм, с первого раза получилось неплохо. Теперь направь пульсар вперед. Пока он находится в полете, тебе придется контролировать его плотность и само направление, — поучал Эр.
Вытянув руку, я отпустил шар в воздух, но, преодолев несколько ярдов, пульсар распался роем безобидных искр.
— Не расстраивайся, — сказал кровер, взглянув на мою постную мину. — У многих вначале и так не получается. Продолжай тренироваться.
— До каких пор?
— Если сможешь без особых усилий послать пульсар ярдов на шестьсот, считай себя мастером, — ответил кровер и, хрипло каркая, вернулся в пещеру.
Оставшись на карнизе один, я сосредоточился на занятиях. Снова и снова пытался отправить огненный шар как можно дальше, сохраняя при этом его целостность.
Под конец дня, когда я полностью выдохся и совсем окоченел, мне все-таки удалось добиться некоторых результатов: прежде чем рассыпаться, шар пролетал ярдов двадцать.
Вернувшись в пещеру, я молча съел свою порцию похлебки (сил не осталось даже на разговоры) и завалился спать.
Всю следующую неделю я неустанно тренировался запускать огненные шары, чтобы довести навык до уровня рефлекса. Постепенно эта волшба стала мне удаваться, хотя на шестьсот ярдов послать пульсар так и не получилось.
Иногда за тренировками следил кровер. Он предложил попробовать делать пламя более мощным и бросать шары не просто в воздух, а в определенную цель. Пришлось методично швырять пульсары в валуны и выступы, стараясь нанести камню как можно больший урон.
— У тебя неплохо получается. Думаю, стоит перейти к более серьезной практике, — сказал Эр на восьмой день тренировок.
— Что ты имеешь в виду? А что, это все было несерьезно?
— Недалеко отсюда, в ущелье, обитает выводок скальных червей. Не желаешь поохотиться?
— А это не слишком опасно? — Я поежился, вспомнив нападение тварей на караван.
— Я подстрахую, — успокоил кровер.
— И как же мне добраться до этого ущелья? — буркнул я, скептически оглядывая карниз.
— Тебе понравится способ, которым мы покинем это место.
Птицелюд расправил крылья, поднялся в воздух и завис надо мной, прокричав:
— Расставь руки в стороны!
Я подчинился, и Эр схватил меня под мышки. В следующее мгновение кровер оторвал меня от карниза и взмыл, стремительно набирая высоту. Вид, открывшийся мне, поражал красотой. Пики гор, покрытые девственно чистым, сверкающим под лучами Атика снегом, сияли белизной и были так близко — протяни руку, и коснешься вершины. Ни один драгоценный камень не искрится так на свету, как снег в горах. Далеко внизу простирались предгорные долины и луга, покрытые белым покрывалом. Весной, когда снег растает, здесь расстелется ковер из чудесных цветов и растений, о которых рассказывал мне Эр. Сердце кольнула легкая зависть к птицелюдам, которые видят всю эту красоту каждый день.
