Исповедь четырех | страница 51
Это была моя первая такая травма. Это была моя первая женская глупость.
(Решительно ударяет ладонью.)
Надо было тупо пролезть в это окно. Как угодно, ногами вперед. Вот если бы я это сделала, я сейчас не была бы тем, кем я сейчас являюсь. А с другой стороны и хорошо, что я туда не пролезла. Была бы я сейчас женой подводника. Мы виделись как-то разок. Он такой стройный, тощий, долговязый, красивый в форме. Но нам не о чем было говорить. Все очень мило, но говорить не о чем.
Слушаю я сижу Свету и думаю: вот поедем мы на гастроли в город, где живет моя первая любовь, я позвоню, мы встретимся, а говорить с человеком, может, будет и не о чем. И куда-то волшебство девается… Наверное, туда же, куда и детство.
Мы говорили и говорили, и все получалось, что о любви. У Светы находилось множество слов и оттенков и полутонов, чтобы описать влюбленности, сменяющие одна другую. Это собственно и было, и есть суть всего, на эти оттенки и полутона и нанизывается то, что я пытаюсь приземлить и оконкретить как творческий путь сидящего передо мной человека. Причем у меня-то как раз все устроено совсем по-другому.
— А когда ты целоваться начала?
— Да я прям сызмальства начала целоваться. Ой, люблю это дело (смеется).
Света: Меня поглощало это занятие прямо в 7 лет. Я тогда не читала еще Цветаеву, но совершенно согласна с ней, что жизнь длится во время поцелуя. Надо целоваться. И я с удовольствием этим занималась. Это было так порочно и развратно. Под таким секретом от родителей, а играли тут же за углом у пожарной лестницы в бутылочку. Когда остальные дети начали трахаться, я стала совсем целомудренной. Я свое отцеловала. У меня все в поэтику пошло, в творческую сублимацию. Первый опыт… Знакомство с телом другого. Ты знакомишься с чьим-то телом, и кто-то позволяет тебя знакомиться с твоим организмом. Это интрига, это очень волновало и будоражило. Я вообще по природе своей сенсорик. Мне очень важно ощущение кожи. Самые первые тактильные познавания друг друга с детского садика начались. Я помню, что мы там на раскладушечках лежали валетиком. Кто-то гладил мою ногу, а я гладила тоже ножку кого-то ребенка. Не помню уже, какого. Это были первые желания тактильные, контактировать. Как дельфины, они трутся друг об друга, им тоже это надо.
— А что, Света, смысл жизни — это любовь?
— Да, конечно, эту мерзкую человеческую жизнь и все гадости, которые люди творят, может оправдать только любовь.
Фактически мы со Светой были как два персонажа из фильма «Брат-2». Один спрашивает другого «В чем сила, брат?» И этот другой как календарик-переливашка: то киллер, то бомж, то еще кто. И в итоге диалога с Другим Брат-2 понимает, что сила — в правде.