— А ты во все это верила вообще? — не удерживаюсь я.
— Ну, для меня это была скорее игра, — отвечает Света.
— Я тебе больше скажу: были идеалы. А сама комсомольская карьера меня мало воодушевляла. Просто я была влюблена. Вот была такая должность — заместитель директора по внеклассной работе. Этот человек занимался вот этой белибердой милой, всякими комсоргами. Это была одна из сильнейших влюбленностей. Мне было все равно, чем я занимаюсь, как я занимаюсь. Мне было важно присутствие этого человека рядом. Видимо, это результат депривации.
Вот ведь, думаю, медиком Света быть не перестала. А что это?
— Депривация — лишение чего-то, нехватка. Я где-то на подкорке сознательно или несознательно находила для себя людей, которые мне в какой-то степени заменяли мать или отца.
Мда, я сижу и раздумываю над Светиными словами. В голове застучала мысль, что Света сейчас безумно откровенна на самом деле, и, может быть, у меня именно поэтому не получится сделать из нее такой крупными мазками героический образ. И чего мне вдруг взбрело именно героический? Сидит рядом подвижная девушка с бритой, заметьте, головой, в толстой юбке, хлещет ром со мной, а я терзаюсь жанровыми сомнениями.
Света улыбается мне: «Я пребывала в состоянии хронической влюбленности. Начиная с 13 лет».
Первой Светиной симпатией был одноклассник, которому, как она говорит, благодарна по гроб жизни, потому что он «спровоцировал» ее играть на гитаре. На тот момент Света заканчивала музыкальную школу и вовсю играла на скрипке, а он, мало того что за ней ухаживал, так еще и единственный из всех играл на гитаре. И еще был отличником и шикарно знал алгебру. Алгебру! Света себе сказала: «Я никогда не выучу алгебру и вообще не узнаю, что это такое, но хотя бы на гитаре играть смогу научиться». И научилась. А потом они поехали в лагерь труда и отдыха. Была раньше такая традиция отсылать школьников пропалывать турнепс или собирать свеклу. Их класс тоже поехал в такой лагерь. А там бараки, двухэтажные кровати и все такое. И был в этом лагере отдельный барак, где проходили дискотеки. И на одном из вечеров Света была ди-джеем на пару с кем-то из ребят.
Света: Диджейский пульт и танцпол отделяла стенка с таким раздаточным окном, как в столовой. Туда можно было голову просунуть, но не пролезть. И мой воздыхатель подходит к этому окошечку и говорит: пойдем потанцуем. Он по ту сторону окна, а я по эту. Я тогда чуть в обморок от счастья не упала, боже мой, он приглашает меня танцевать. Но почему-то по какой-то несусветной глупости я постеснялась пролезть в это окошечко, дверь была закрыта. Побоялась быть неловкой, некрасивой, неизящной. Пролезть в это окошко, и бросится к нему в объятия, и протанцевать этот танец. Вместо того, что бы это проделать, я ему сухо отвечаю: нет. Что делает молодой человек в 8 классе, когда ему отвечают «нет» — он тут же берет другую девушку и закручивает с ней разные танцы-обжиманцы.
