Внутри башни Йасу Нагасена стоит перед продолговатой деревянной рамой, к которой серебряными шипами прикрепляет прямоугольный лоскут белого шелка. Чо-Ойя — это древнее название горы, пришедшее из наречия, давным-давно ассимилированного языком, который, в свою очередь, состарился и был забыт. Местные жители говорят, что оно означает «Бирюзовая Богиня», и, хотя поэтичность этого имени привлекает Нагасену, звук умерших слов нравится ему больше.
Башня смотрит на Императорский Дворец, а еще позволяет рассмотреть Пустую гору. Нагасена не смотрит в ту сторону. Это уродливая деталь, хотя и необходимая. Но он никогда ее не изображает, даже когда пишет восточный пейзаж.
Нагасена, обмакнув кисть в горшочек с голубой краской, осторожно кладет мазок между линиями, нанесенными специально, чтобы краска не расплывалась по материалу. Он рисует от руки, работая в стиле мо-шуй.[16] Глядя на получившуюся глубину голубого неба, он удовлетворенно кивает.
Он устал. Он рисует с самого рассвета, но хочет закончить картину сегодня, поскольку чувствует, что иначе этого может не случиться никогда. От долгого стояния у него болят кости. Он видел слишком много зим, чтобы повторять эти глупости, но каждый день по-прежнему преодолевает семьдесят две ступени и взбирается на самый верх башни.
— Ну, ты будешь входить или нет? — спрашивает он, не оборачиваясь. — Стоя в дверях, ты меня отвлекаешь.
— Прошу прощения, господин, — говорит Картоно. Он проходит внутрь и останавливается по правую руку своего хозяина. — Подумать только, кое-кто из слуг считает, что твой слух ухудшается.
Нагасена довольно усмехается.
— Это заставляет их ходить на цыпочках. Кроме того, ты бы удивился, узнав, сколько интересного можно почерпнуть из разговоров, когда люди считают, что их не слышат.
Некоторое время оба молчат. Картоно знает, что Нагасена сам решит, когда начать разговор. И отводит взгляд от картины, зная, что хозяин ненавидит, когда люди смотрят на его незаконченное произведение. Он частенько говорит, что на произведение искусства можно взглянуть только после полного завершения работы.
Картоно предпочитает смотреть поверх плеча Нагасены в широкие проемы в стенах. Нагасена планировал помещение на самом верху башни специально для занятий живописью, и целый мир виден отсюда, как на ладони.
Жалюзи на каждой стене преграждают путь ветру, и Нагасена часто поднимается сюда не только ради живописи, но и чтобы просто полюбоваться окружающими пейзажами и обрести спокойствие. В данный момент открыты проемы на северной и северо-восточной стене, и Императорский Дворец открывается взгляду во всем своем величии.
