Арик широко раскрыл глаза, и Палладий понял, что напугал его. Это хорошо. Страх поможет ему уберечься от многих нападок смерти.
— Несчастный ты человек, — сказала Майя и привлекла мальчика к себе.
Он отверг ее испуганное сочувствие и свою печаль, переведя взгляд на Эстабена. У мужчины было невыразительное и пустое лицо сломленного человека, словно его уже покинула жизнь. Это выражение было очень хорошо знакомо Палладию. Порой казалось, что другого у этого мужчины и не бывает.
— Эстабен? — окликнул он, но тот не поднял головы.
Он повторил имя, и мужчина наконец отреагировал.
— Что? — откликнулся он.
— Эстабен, твои сыновья поправляются, — сказал Палладий. — Ты должен бы вздохнуть с облегчением.
— С облегчением? — повторил Эстабен, пожимая плечами. — Вали и Чио уже с Императором. Если уж на то пошло, им повезло. А нам приходится жить в этом мире, полном страданий и боли. Скажи, жрец, чему я должен радоваться?
Палладий ощутил толчок гнева.
— Я сожалею о твоей утрате, но двое сыновей еще нуждаются в тебе. И я не жрец.
— Жрец, — настаивал Эстабен. — Ты этого не признаешь, по это храм, и ты его жрец.
Палладий покачал головой, но, прежде чем он успел опровергнуть слова Эстабена, послышался треск дерева и глухой стук упавшей двери. Люди испуганно закричали и стали поспешно отодвигаться от входа.
В пролом вошли семь человек. Семь высоких, сильных и опасных мужчин.
Все они были одеты в кожу с ремнями и стальными пластинами, прикрепленными наподобие брони. У двоих имелись усеянные шипами шлемы, один нес устрашающую ребристую палицу из чугуна, а четвертый держал в руках громоздкое ружье с конусовидным дулом, вдоль которого к сверкающему искрами цилиндру тянулись медные трубки. На перекатывающихся мускулах рук извивались замысловатые татуировки, и у каждого над правым глазом красовалось клеймо в виде зигзага молнии.
— Люди Бабу Дхакала, — зашептала Роксанна, но Палладий жестом призвал ее молчать.
Он вышел в центр зала и поднял руки.
— Прошу вас, — заговорил Палладий. — Это место для мирных обрядов.
— Уже нет, — ответил ему широкоплечий громила, вошедший последним.
Он настолько превосходил ростом своих семерых спутников, что те казались рядом с ним подростками. Его грудь крест-накрест пересекали ремни, увешанные кинжалами, а на поясе, рядом с пистолетом, слишком тяжелым для нормального человека, покачивались три крюка, на каких обычно мясники подвешивают туши. Огромные бицепсы перетягивали металлические браслеты с шипами, отчего вены под кожей пульсировали, словно извивающиеся змеи.
