Притяжения [новеллы] | страница 29

— Он добился особого разрешения. С ним вызвался остаться один из сторожей — они теперь одни в пустой тюрьме.

— Дичь, — пробормотала Шарли.

— Реклама, — уточнила Дельфина. — И для современного искусства, и для тюрем. Теперь было бы идеальным вариантом для всех, если бы стены рухнули до суда и он погиб бы, задавленный собственной живописью.

— Это мерзко! — возмутилась Шарли.

— Если он невиновен, то да.

Шарли отодвинула от себя старенькую «Зиппо», у которой успела за время рассказа отрегулировать фитиль. Дама за соседним столиком, продолжавшая донимать беднягу мужа придирками, повысила тон.

— Я не ошиблась: зажигалка у тебя от отца. Ты могла бы дать мне одну из картин? До завтра?

Дельфина замялась.

— Да ладно тебе, не сбегу я с ней. Легавые доверяют мне драгоценности, когда надо найти какую-нибудь дамочку из богатых, так что не боись! Я напишу тебе расписку.

Она дотянулась рукой до соседнего столика, оторвала кусок бумажной скатерки, достала ручку.

— Что вы себе позволяете! — оскорбилась дама.

— Папашка-то здорово вас надул, — фыркнула в ответ Шарли и пояснила Дельфине, одновременно строча на бумаге: — Они его взяли к себе перед смертью, на денежки нацелились, только он им не сказал, что уже отписал все Обществу защиты животных.

Дама побледнела, вскочила, опрокинув стул, и уставилась на Шарли глазами, полными ужаса.

— Он передает вам привет, — добавила та. — Как его звали-то — Анри, Эмери?

— Андре, — пролепетал, чуть не плача, муж.

— Извиняюсь, от вашей супруги столько шуму… Он говорит, чтобы вы держали ухо востро, когда разводиться будете. Вот мой адрес, Дельфина, — продолжала она без всякого перехода, закончив писать на бумажном клочке. — Заскочи после работы, посидим, выпьем. И железяку мне принесешь. Идет?

Дельфина проводила глазами даму, которая волокла мужа к кассе; бедняга оглядывался на Шарли, шевеля губами. Она ответила, что не имеет права выносить вещественное доказательство.

— Доказательство? Ты что-нибудь доказала?

Дельфина выдержала ее взгляд. Появился официант с пиццами. Она сложила клочок бумаги и сунула в сумку.

— Если заскучаешь со своей «Маргаритой», я поделюсь, — весело сказала Шарли, принимаясь за гору гарниров на своей «Веронезе».

Видеомагнитофон заглотил кассету, по экрану побежали полосы, и появилось лицо Жефа. За ним была видна часть фрески в комнате для свиданий — за несколько недель до обрушения. На переднем плане видеонаблюдение запечатлело Эмманюэля де Ламоля, мировую знаменитость шестидесяти лет — костюм с иголочки, дизайнерские очки и пегая шевелюра; он держал диктофон у отверстий в плексигласовой перегородке. Жеф молчал; тогда он поднес микрофон ко рту, чтобы задать следующий вопрос. За его спиной было слышно нетерпеливое дыхание толпы репортеров, ожидавших своей очереди.