Притяжения [новеллы] | страница 21

— Восемьдесят седьмая. Вы желаете войти, мадам следователь?

— Нет, это необязательно.

— Как угодно. Предпочитаете, чтобы я подождал здесь?

— Да, спасибо.

Они подошли к решетке, отделяющей сектор Н. Не глядя — за тридцать лет пальцы запомнили, — сторож выбрал ключ из увесистой связки, открыл.

— Вам это не слишком тяжело? — спросила Дельфина, силясь улыбнуться старику в потертой форме, висевшей на нем мешком.

— Вы о чем?

Вопрос явно удивил его. Она не стала настаивать. Сторож посторонился, закрыл за ней решетку, сказал, что будет ждать здесь. Медленно, ежась от сквозняков, так и свистевших между оконных стекол, она прошла последние метры, свернула в карцер — дверь была открыта и скрипела на петлях.

Остановившись под номером 87, она дважды постучала.

— Да.

Дельфина открыла заслонку дверного окошка. Жеф Элиас был в камере на четверых один в окружении своей живописи. Символы, планеты, оптические иллюзии, проступающие из облаков витражи густым лесом покрывали стены и часть потолка. Сам он, голый по пояс, отжимался от пола.

— Добрый день, месье Элиас.

Не останавливаясь, он рассеянно покосился на зарешеченное окошко. Дельфина сообщила ему, что передаст его дело прокурору в конце месяца и ему, наверно, пора подумать об адвокате. Все так же, продолжая свои упражнения, он покачал головой. Она загляделась на мускулы, растягивающие ветвистое дерево — татуировку на руке, отвела глаза, наткнулась на железный шкаф, единственное пятно тюремного цвета посреди фрески.

— Я понимаю, что тот молодой человек, которого вам назначили, не произвел… В общем, я понимаю, почему вы от него отказались, но… Ладно, не мое это дело — посредничать, и все-таки я знаю хорошего адвоката по уголовному праву, который готов вас защищать. Он к тому же один из лучших специалистов и в области права авторской собственности.

Художник снова покачал головой, глядя на нее вежливо-покровительственно. Никогда еще она не испытывала такой неловкости перед подследственным. При каждой встрече ей казалось, будто она разговаривает с налоговым инспектором. Этот терпеливый хищник как бы прощупывал ее — реакции, намерения, сопротивляемость. Она ничем себя не выдавала, но он чувствовал все. Исчерпав доводы, Дельфина прибегла к иронии:

— У вас теперь есть средства… Цены на ваши картины растут, можете нанять любого мэтра.

— Во сколько же меня оценили на «Кристи»?

— Сто тысяч евро.

— Плюс издержки?

— Да.

— Неплохо для кровельного железа.

Он произнес это без малейшего энтузиазма — так сторонний человек комментирует прайс-лист. Дельфина сама не знала, что сильнее всего выбивает ее из колеи, — его безразличие к собственной судьбе, какое-то бесконечное уныние, исходившее от него, когда он забывал провоцировать, ребяческие выходки или трезво-разочарованное отношение ко всему. Ему было тридцать лет, а выглядел он то на двадцать, то на все пятьдесят. Он был вообще ни на что не похож, и никогда еще она не встречала такой силы обаяния.