Хоук понял, что Монтегю пытался уговорить жену остаться. Этот человек постоянно донимал Пейшенс расспросами, где она бывает, и разражался руганью, стоило ей всего лишь заговорить с другим мужчиной.
— У меня дело к Шелбурну. Пейте портвейн, джентльмены.
Он уже направился к выходу, но Монтегю заставил его остановиться.
— Черт возьми, Хоук! Кто-то должен взять ответственность за девушку.
Хоук обошел стол, приблизился к зятю и произнес:
— Это вас не касается. — И, понизив голос, добавил: — Помните, о чем я вас предупреждал.
Монтегю сверлил Хоука глазами, но сказать что-либо не решился. На Рождество он высказал ряд унизительных замечаний в адрес Пейшенс. Хоук отвел его в сторону и пообещал хорошую взбучку, если тот еще раз неуважительно отзовется о жене.
— Грязное животное! — прошипел Хоук, когда они с Тристаном выходили из комнаты.
— Монтегю недоволен тем, что ты имеешь политическое влияние, хорошее наследство и высокий рост. Он чувствует себя униженным и такими гнусными средствами пытается доказать, что он тоже мужчина.
Хоук желал Монтегю отправиться в ад. Тот, когда добивался руки Пейшенс, демонстрировал горячую любовь, но вскоре после свадьбы показал свое истинное лицо.
В кабинете пахло кожей. Хоук поставил подсвечник с горящими свечами на каминную полку и сел в кресло, стоявшее возле письменного стола. Камин не горел, и в помещении было прохладно. Хоук никогда не пользовался кабинетом. Уже несколько лет он снимал квартиру в Олбани. Семья этого не одобряла, но Хоук не мог больше выносить деспотизма отца.
— После смерти отца все осталось по-прежнему, — заметил Тристан.
Он умер скоропостижно от сердечного приступа восемь лет назад и тем самым лишил возможности установить мир между ними. Дурацкая мысль. Что бы он ни делал, отец все равно не изменил бы о нем мнения.
— Твой отец был хорошим человеком, — сказал Тристан. — Он дал мне бесценный совет.
— Он восхищался тобой.
Тристан смог самостоятельно восстановить состояние после того, как его беспутный отец умер, оставив кучу долгов.
— Завидую твоей свободе, — продолжал Тристан.
— В сравнении с тобой я чувствую себя бездельником. — Отец никогда не давал забыть об этом. Неожиданно на память ему пришли слова, сказанные отцом двенадцать лет назад: «Знаешь ли ты, сколько стоит удовлетворить честь Уэсткотта?»
Он тут же постарался выбросить это воспоминание из головы.
— Ну, старина, твоя сестра, наверное, предпочтет пожить у одной из своих подруг, но я не советую тебе позволять ей останавливаться у леди Джорджетты. До меня дошли слухи о том, что ее брат Рамзи обрюхатил служанку.
