Мама Билли взяла заключение, медленно его развернула и стала читать. Ее брови подергивались, пока она изучала цифры. Затем она снова свернула листок и стукнула по нему кулаком.
— Я… я не стану продавать его. — Ее дрожащие губы сложились в улыбку. — Во всяком случае, сейчас. Мы и так справимся. Кроме того, рубин может быть подсказкой, которую мы пока не улавливаем.
Миссис Фоли примирительно накрыла ее кулак собственной ладонью.
— Конечно-конечно, не надо его продавать. — Она обернулась к мужу: — А ведь профессор Гамильтон, кажется, сразу сказал, что он стоит шестьсот долларов.
Мистер Фоли кивнул, дожевывая картофель:
— Старик профессор все на свете знает! Это большая удача, что он с нами.
— Ага, — поддакнул Уолтер. — Какая удача! Учиться у профессора, да еще и в школу не ходить! Здорово.
Билли ковырялся в тарелке, делая густой бурый суп из пюре и соуса.
— Здорово, но не очень-то.
— Почему? — в один голос спросили Уолтер и его отец.
Вилка Билли с громким стуком упала в тарелку.
— Бонни. Ей придется каждый вечер возвращаться домой к своим приемным родителям.
Миссис Фоли вздохнула, и уголки ее губ печально поползли вниз.
— Думаю, тут мы ничем не сможем помочь. — Она взглянула на мужа и взяла его за руку, сплетясь с ним пальцами, прежде чем продолжить: — И какие у вас планы, Мэрилин? Как нам связаться с Джаредом?
— Можно поспорить, что Девину известно, что мы с Билли живем здесь. Не знаю, насколько надежно оставлять записку на пороге, но ничего другого в голову пока не приходит.
— Или пусть папа даст нам еще какую-нибудь подсказку, — предложил Билли.
Мистер Фоли взял с коленей салфетку и вытер губы.
— Правильно, Билли. Если Джаред жив, он догадается, как передать нам то, что мы должны знать. А пока что он хочет, чтобы мы знали, что он жив и заботится о своей семье. По меньшей мере так это все выглядит.
— Мы должны доверять ему, — поддержала мать Билли.
Все присутствующие закивали и молча принялись за еду. Билли же, ковыряя картошку, удивлялся всеобщему молчанию. Может быть, каждый обдумывал свою собственную версию? Пытались ли они ответить на те же вопросы, что грызли его мозг? Как папе удалось выжить? Как он исчез? Почему он не позвонил?
Это были простые вопросы — такие, которые Билли не боялся задавать себе снова и снова. А были и другие — те, что хоронились глубоко в душе. И он опасался заглядывать в ее темную глубь. Но он знал, что они там, и всякий раз, когда они прорывались к нему в сознание, ему становилось все проще раздумывать над ними.
