4. Чаушеску обожал встречаться с трудящимися. «Секуритата» нагоняла проверенных рабочих, пионеров, крестьян, и те, занемев от восторженного страха, благодарили диктатора за «его неустанную заботу о благе народа». Таких встреч было тысячи. Но почему же не нашелся хотя бы один, который... Почему?!
5.Чаушеску повсеместно сносил деревенские дома и строил для «счастливых румынских колхозников» агрогорода — трехэтажные бараки (туалет во дворе, воды нет, холод), чтобы все люди страны были подконтрольны и каждый следил друг за другом. Рушился вековой уклад жизни народа, но все газеты и журналы взахлеб благодарили мракобеса. Как диктатура смогла добиться этого? Всем мыслящим было очевидно, что тотальное послушание неграмотному «вождю и выдающемуся теоретику марксизма-ленинизма» оборачивается геноцидом против народа, экономической разрухой, пустошью, но — молчание царило в стране... Почему?
6. Во время боев за телевидение наймиты диктатора, пользуясь лабиринтами подземного города, вооруженного для борьбы против народа, пролезая через люк в жилой дом советского торгового представителя, поднялись на крышу и стали обстреливать революционеров. Возникает вопрос: откуда такое отношение к диктатору, что наш дом ни разу не был как следует изучен? Ведь такого рода халатность могла обернуться гибелью наших же людей! И они действительно были на волоске от расстрела...
7. Неужели устойчивость режима, его опора на массы определяется лишь количеством портретов диктатора на улицах? Стоимостью принадлежащих ему резиденций и замков, истерикой публичных славословий?
8. Неужели никто из наших экспертов всерьез не анализировал ситуацию, когда такие понятия, как «демократия», «материальная заинтересованность», «новое политическое мышление», «предпринимательство», «рынок», «общеевропейский дом», считались в Бухаресте «контрреволюционными», «изменническими»? Те, кто требовали перестройку, изгонялись с работы, объявлялись «психами», за ними устанавливалась полицейская слежка, их открепляли от тех гастрономов, где нормировались продукты питания, люди пухли с голоду, были на грани гибели. Как реагировала общественность, — в том числе и наша, — на эти отчаянно-героические попытки патриотов вести борьбу за спасение Румынии от краха? Или мы не знали об этом?
Увы, знали. Вопрос в другом: на каком этаже власти? Или страх отправлять наверх «негативную информацию» по-прежнему имеет место быть, несмотря на Перестройку? Или существуют разные оценки понятий «негативной» и «позитивной» информации? В таком случае, «кто судьи»? И каково их истинное отношение к демократии и гласности?
