Как-то под Новый год пришел некий Тарас с Оксаной Васильевной. Сначала пели «Гляжу я на небо», потом пожевали кукурузы, поливая всех знакомых, затем залегли. Тарас громко рыгал, других звуков с кровати не поступало. Затем Оксана Васильевна обозвала Тараса «козлом».
У Тараса чего-то там не получалось, и он был уверен, что во всем виновата кровать, вернее, ее расположение. Он кричал о каких-то подземных электромагнитных потоках, которые якобы пересекают кровать и лишают мужчину потенции.
Тарас отчаянно схватил кровать и начал ее переставлять. Шепшеловичу ничего не оставалось, как присосаться к ней ногами и руками на манер обыкновенной пиявки.
— Шлюха! — ругался Тарас. — Какая тяжелая! Сколько в ней, падле, веса!
Тарас швырял кровать с обезумевшим Шепшеловичем из угла в угол, бросался на нее, мучил бедную Оксану Васильевну, но, видимо, ничего не получалось. Потому что после звериного рыка кровать опять летала по комнате, возносилась к потолку и рушилась вниз. Шепшелович держался из последних сил. Он подключил даже зубы, но вот-вот был готов рухнуть.
Кровать не прекращала летать.
— Всюду электромагнитные потоки, — вопил Тарас, — евреи и потоки. Я чувствую, как они проходят через мой пах.
Шепшелович уже не понимал кто — электромагнитные волны или евреи.
— Я чувствую, как они пронзают пах мой, Оксана Васильевна. Что делать? Что делать?!
— У вас вообще странный пах, — сказала Оксана Васильевна, — он всюду притягивает потоки. А вот у Валентина Николаевича, например…
Раздалась страшная оплеуха.
— Вы мой пах не трогайте, — сказал строгий голос, — вы еще не знаете, на что он способен.
Тарас снова начал носиться по комнате, ищя место, свободное от подземных потоков.
— Всюду потоки, — вопил он, — евреи и потоки!
Наконец, он забрался в шкаф.
— Оксана Васильевна, — раздалось оттуда, — немедленно сюда, здесь, кажется, их нет! Скорее, скорее!
В шкафу происходило что-то страшное — он ходил ходуном, его бросало, он падал и вновь поднимался.
Наконец, из него выпали совершенно обессиленные Тарас и Оксана Васильевна. Они лежали на полу, на уровне Шепшеловича и тяжело дышали.
— Ну, — наконец произнес Тарас, — какой у меня пах, Оксана Васильевна, когда нет потоков?!
Весь этот бред, гнусность и свинство разбавлял только один человек, старый еврей, с длинной бородой и пейсами. О старом еврее шла слава полового гиганта. Он являлся на хату всегда минимум с двумя чувихами, а иногда и с тремя. Причем чувихи уходили всегда довольными, явно удовлетворенными старым евреем. Да и старый еврей покидал хату всегда с загадочной, потусторонней улыбкой.
