(как сам объяснил). Моргуниха с шиком исполнила игривую арийку из «Герцогини Герольштейнской»>{15} и даже пошевелила бедрами на манер m-lle Жюдик>{16}. Все шло прекрасно.
Тесные комнатки были переполнены дымом и звуками. Там кричали «пас!», здесь – «стучу!», в одной стороне слышалось «по рюмочке, господа!», в другой – трепетал мотив игривой песенки. Получался хаос, но хаос, приятно раздражающий нервы.
Кроме поющих и играющих, было и еще довольно народу. Те пили, курили и говорили. Я ходил и слушал и тоже выпивал от времени до времени…
В углу гостиной сидели две матушки и говорили какую-то чепуху о том, что становой нашел у бывшего лесковского учителя, Серафима Ежикова.
В другом углу отец Вассиан сетовал на пакости некоего отца Вавилы, пастыря соседнего прихода. Сетования эти мрачно выслушивались отцом Досифеем, который только и делал, что издавал глубокомысленное мычание, тяжело отдувался, размашисто расчесывая свою громадную рыжую бороду крошечным роговым гребешочком, и неодобрительно посматривал по сторонам. А около отцов стоял и тоже сетовал отец дьякон. Он – как и подобает маленькому человеку – изъявлял свои чувства чрезвычайно скромно: деликатно подкашливал в рукав ряски и умильно поддакивал. Отец Вассиан говорил очень грустным и медлительным голоском, как бы тяжело скорбя о брате своем по Христе, то есть об этом самом отце Вавиле, хотя я доподлинно знал, что таких врагов, как отцы Вассиан с Вавилой, не скоро встретишь в подлунном мире.
– …Вот я говорю – жалостливо тянул отец Вассиан, – позволительно ли так ронять сан? Ну, у всякого слабости, это что толковать – «несть человек еже не согрешит», но, с другой стороны, согласитесь сами: служитель алтаря и – алчен… Ведь это, как хотите, – соблазн!
– Не подобает, – густо промычал отец Досифей.
Отец дьякон кашлянул в руку и заискивающе вскинул подобострастные глазки свои на отца Вассиана.
– Вот позавчера тоже старушка одна ко мне приходила, – таинственным полушепотом продолжал отец Вассиан, трагически вылупляя свои воспаленные глазки, – не хоронит!.. Дай три целковых!
– Гм!.. – удивился отец Досифей, неистово вонзая гребешок в густые волосы бороды.
Отец дьякон опять кашлянул, на этот раз уже с явным неодобрением.
– Ну, разве это дозволительно? Разве это приличествует сану иерея? – с ужасом воскликнул и приподнял брови отец Вассиан. (Увы! – он сам не брал за похороны меньше трех рублей.) – Пятый день покойник-то в караулке лежит… Посудите сами!..
